Не родись красивой, или Точка опоры
Шрифт:
– Она мне говорила, – перебила я.
– Да. В общем, кошмар.
Я немного подумала.
– Слушай, Элла, ей семнадцать?
– Семнадцать, – подтвердила Элла.
– Выходит, она забеременела в пятнадцать лет?
Элла молча вздохнула.
– И кто этот подонок? – спросила я.
– Понятия не имею! Наверное, какой-нибудь одноклассник.
– Она школу закончила?
– Да нет! Только успела в десятый класс перейти, как залетела. Обидно. Девчонка способная была. С шести лет в школу
Я молча покачала головой. Да и что тут можно было сказать?
– Она и раньше у нас подрабатывала, – рассказывала Элла. – Летом, на каникулах. А сейчас мы ее совсем на работу взяли.
– А чем она занимается?
Элла пожала плечами.
– Придумываем работу попроще. Посуду моет, например, пыль вытирает, на стол подает, убирает со стола… Что она еще может?
– А ты не пробовала у нее выяснить, кто отец ребенка?
– Господи! – испугалась Элла. – Ты что?! Я вообще боюсь с ней разговаривать! Особенно на эту тему! Меня просто мороз по коже продирает, когда она с улыбочкой начинает распространяться про своего ребеночка!
Она демонстративно передернулась.
– Б-р-р!
– Все равно нужно было выяснить, – сказала я. – Мало ли… Может, девчонку изнасиловали!
– Макс разговаривал с Марьей Гавриловной, – ответила Элла равнодушно. – Предлагал любую помощь.
– А она?
– Она поблагодарила и отказалась. Сказала, что знает, кто это сделал. И сама разберется.
– Понятно.
Я взяла пакет с нижним бельем, подошла к комоду и подергала нижний ящик.
– Опять заедает? – спросила Элла.
– Немного.
– Странно, Стефан его чинил…
– Стефан умеет делать такие вещи? – не поверила я.
– Стефан все умеет, – с гордостью ответила Элла. – У него в подвале специальная мастерская.
– Какая мастерская?
– Столярная.
Несколько минут мы молча пялились друг на друга.
Представить себе рафинированного, выхоленного Стефана за верстаком у меня не получалось.
– А тебе не кажется, что это работа не для людей нашего круга? – спросила я ядовито.
Элла вспыхнула, в запальчивости открыла рот, но в дверь снова постучала Марья Гавриловна и позвала Эллу к телефону. Звонил врач, у которого Генриэтта проходила месячное обследование.
Элла тут же забыла про меня, вскочила с кровати и унеслась, не попрощавшись.
Я проводила ее взглядом.
На душе было муторно. У меня не выходила из головы прелестная девочка Женя, помешавшаяся после рождения мертвого ребенка.
Интересно, какая сволочь сломала девчонке жизнь?
И почему Марья Гавриловна не предпринимает никаких шагов, чтобы эту падаль наказать?
Загадка…
Утро следующего дня началось для меня как обычно.
Проснулась я поздно,
Не подумайте, что я лентяйка. Скорее, наоборот. Безделье для меня такая редкость, что можно им немного понаслаждаться.
Ровно в девять в мою дверь тихо постучали.
Я приподнялась на постели и сунула под спину вторую подушку.
– Войдите!
Дверь открылась, и в комнату боком протиснулась очаровательная Женя с большим подносом в руках.
Только сегодня ее очарование приобрело для меня совершенно иной, трагический оттенок.
– Добрый день, – сказала Женя со своей обычной приветливой улыбкой.
– Здравствуй, Женя, – ответила я.
– Завтрак.
И Женя опустила поднос на журнальный столик рядом с кроватью.
– Спасибо.
Я посмотрела в лицо девушки чуть пристальней. Интересно, замечу ли я в ней какую-нибудь странность? Теперь, когда я все знаю?
Кажется, ничего особенного. Ребенок. Прелестный ребенок. Хотя нет, есть в ней кое-что… пугающее.
Глаза.
У Жени были абсолютно пустые непроницаемые глаза. При взгляде в них возникало чувство, что девочка пребывает за толстым пуленепробиваемым стеклом, отгородившем ее от этого жестокого и несправедливого мира.
Женя выпрямилась и застыла возле кровати, ожидая распоряжений.
Мне стало неловко. Тоже мне, барыня…
– Спасибо, Женечка, – повторила я. – Элла Сергеевна уже уехала?
– Все уехали, – безмятежно ответила девочка.
Оно и понятно. У всех есть свои дела. Одна я валяюсь на кровати так, словно кто-то решит мои проблемы за меня.
– Больше ничего не нужно, – неловко произнесла я. Женя не уходила, и я не знала, как правильно ее отослать.
– Хорошо, – все так же безмятежно ответила девушка. Немного поколебалась, бросая на меня короткие смущенные взгляды, и спросила:
– А это правда, что вы ничего не помните?
Я подавила вздох.
Если меня еще раз об этом спросят, я просто взвою!
– Правда. А почему тебя это интересует?
Женя пожала плечами.
– Просто так. Мама говорит, это ненормально, но вы на них не похожи…
– На кого не похожа? – не поняла я.
– На ненормальных, – объяснила Женя с улыбкой. – Мне вы кажетесь нормальным человеком.
Я была тронута. Девочка явно хотела меня поддержать.
– Спасибо, детка, – сказала я мягко.
– Не за что.
Женя повернулась ко мне спиной и вышла из комнаты.
Я осмотрела яства, разложенные на подносе. И ни одно из них не вызвало у меня аппетита.
Почему жизнь такая жестокая? Впрочем, вопрос из серии риторических.
Я выпила чашку несладкого чая, торопливо прожевала один бутерброд с сыром и вылезла из кровати.