Не родись красивой, или Точка опоры

Тихонова Карина

Я остановилась у ворот дома. Взялась обеими руками за решетку и внимательно осмотрела парадный вход. Ничего особенного.

Подъезд как подъезд. Над дверью прямоугольный козырек, который поддерживают две опорные балки.

Я обошла дом и осмотрела дверь черного хода.

Симметрично. Точно такая же дверь с точно таким же козырьком. Конечно, если бы Стефан вышел отсюда, то охрана во дворе его бы не заметила.

Да вот незадача: черный ход был заколочен со дня заселения дома. Заколочен наглухо.

Я почесала

затылок. Задрала голову и прикинула высоту седьмого этажа.

Кто его знает, может, Стефан альпинист?!

Тоже не получается. Окна и балкон квартиры Волоховых выходит на другую сторону. Если бы Стефан спускался вниз по стене дома, этот хитроумный трюк не смог бы ускользнуть от внимания охраны.

И потом, остается консьержка…

Мимо нее он никак не мог проскочить незамеченным! Ну, никак!

Я тяжело вздохнула.

Остаются два варианта.

Либо я не права и Стефан человек кристальной честности, либо он просто умней меня.

Нужно ли уточнять, что оба этих варианта меня не устраивали?

Впрочем, была у меня кое-какая мыслишка. Небольшая такая. Можно сказать, почти проигрышная. Но ее следовало проверить.

Я подошла к будке охранника и сказала:

– Мне нужно поговорить с консьержкой.

– Кто вы? – спросил голос из динамика.

– Я в гостях у Эллы Сергеевны Волоховой, – ответила я. – Мы вчера здесь были. Помните? Элла Сергеевна просила кое-что передать консьержке.

– Паспорт у вас есть? – спросил металлический голос.

Я с готовностью выхватила из сумки бордовую книжицу.

Замок в двери щелкнул, и голос пригласил:

– Входите…

Боги сегодня были ко мне благосклонны.

«Только бы это была та самая консьержка!» – подумала я.

Отдала паспорт охранникам и пошла через двор к подъезду.

Домой мы вернулись как обычно, в районе трех часов. Элла накормила Генриэтту и попросила меня освободить ее сегодня от занятий: у девочки было много уроков.

Я охотно согласилась, потому что «проигрышная» мыслишка, которую я проверила, принесла неожиданные и отрадные плоды. Мне отчаянно везло, консьержка оказалась та самая, и рассказала она мне одну интересную деталь.

Ее следовало тщательно обмозговать.

– Ты что-нибудь купила? – спросила я Эллу.

– Купила, – ответила она, недоверчиво взглянув на меня: не издеваюсь ли я над ее высокими чувствами. – Ах, да! Чуть не забыла!

Она метнулась к своей сумочке, достала оттуда тощую стопку долларовых купюр и протянула мне.

– Вот. Я обошлась двумя тысячами.

– Скромный подарок! – заметила я, принимая деньги. – Стефан не обидится?

Вообще-то, я ожидала, что на это замечание обидится Элла, но она, к моему удивлению, не обиделась.

– Не знаю, – ответила она задумчиво. – Я не собиралась экономить, просто понравилась эта вещица.

И Элла достала из

сумки небольшую бархатную коробочку. Открыла ее и протянула мне.

– Как тебе? Ничего?

Я покрутила коробочку перед глазами. В ней лежала элегантная золотая булавка для галстука с крупным сапфиром. Камень был густо-синего цвета и ярко переливался в солнечных лучах.

– Красиво, – сказала я.

Захлопнула коробочку и вернула ее Элле.

– Да, мне тоже понравилось, – согласилась приятельница. Открыла коробочку и полюбовалась на дорогую игрушку еще раз.

– Как дарить собираешься? – поинтересовалась я.

Элла присела на подлокотник кресла.

– Поможешь мне? – спросила она тихо.

– Я? – испугалась я. – Приди в себя! Нашла почтальона!

– Да ничего особенного тебе делать не придется! – убеждала меня Элла. – Просто отнеси булавку Стефану и скажи, что я его поздравляю. И все.

– Почему я? – отбивалась я. – Попроси Марью Гавриловну!

– Тогда Максим узнает, – ответила Элла несчастным голосом. – Она ему все докладывает.

– Ну, горничную попроси…

– Она доложит Марье Гавриловне…

– О господи!

Я тяжело вздохнула.

– Ну, Анечка, здесь же всего несколько шагов! – упрашивала Элла, умильно заглядывая мне в глаза. – Ну? Прошу тебя! Умоляю!

– Ладно, – сдалась я неохотно. – Только вручать булавку лично ему не стану.

– Почему?

– Не хочу! – отрезала я.

Глаза Эллы наполнились слезами.

– Почему он тебе не нравится? – спросила она с укором.

– Потому, что мне нравится Максим, – откровенно ответила я. – И вообще… Ты ставишь меня в дурацкое положение. Я все-таки живу в доме твоего мужа. Мне не хочется совершать поступки, которые он не одобрит.

Элла всплеснула руками.

– Он же ничего не узнает!

– Это и гнусно, – пробормотала я сквозь зубы.

– Что-что?

– Говорю, давай свою булавку, – ответила я неохотно, повысив голос. – Отнесу. Только отдам ее не Стефану, а Марийке. Пусть она передаст.

– Ты с ума сошла! – возмутилась Элла. – Передавать подарок через его домработницу!

– Ничего, не сдохнет, – высказалась я в обычном непочтительном тоне, которым говорила о сиятельном Стефане.

– Дело не в этом!

– А в чем?

Элла споткнулась.

– Я хотела… открытку написать…

– О боже! – сказала я. – Только не это! Умоляю, не делай глупостей!

Элла махнула рукой.

– Какая разница? У Стефана десяток моих писем.

У меня перехватило дыхание.

– Ты с ума сошла!

– Ну и что? – ответила Элла дерзко. – Может, мне приятно, что он их хранит! Может, он их перечитывает!

– Ага! – подтвердила я иронически. – По вечерам. Вместе с Викой.

Элла остановилась на полуслове. Подняла на меня потемневшие от гнева глаза, спросила очень тихо и угрожающе: