Не родись красивой, или Точка опоры
Шрифт:
Марья Гавриловна подняла голову и вышла из ступора, в котором пребывала.
– Нормально, – ответила она. Подумала и добавила:
– Спасибо.
– А Женя как?
Она вздохнула.
– Никак. У Женьки глубокий шок.
– Что это такое? – спросила я.
– Это похоже на кому, – объяснила Марья Гавриловна.
– Но из нее выходят?
Она посмотрела на меня с кривой усмешкой.
– Выходят. Только не известно, выйдет человек с мозгами или без них.
Я не стала ее утешать.
Я села рядом с ней на кожаный диванчик и спросила:
– Это Стефан? Отец ребенка?
Марья Гавриловна сильно вздрогнула и медленно повернулась ко мне всем телом.
Несколько минут внимательно рассматривала меня, потом молча наклонила голову.
– И вы ему это спустили? – горько попеняла я.
Марья Гавриловна молчала.
– Неужели ничего не предприняли?
Домоправительница разомкнула пересохшие губы и ответила ужасающим спокойным голосом:
– Сначала хотела убить.
– И почему не убили?
Она бросила на меня короткий взгляд.
– А Женька?
– Это верно, – согласилась я. – Но вы могли его посадить. За совращение несовершеннолетних.
– Ага, – ответила Марья Гавриловна все с тем же неприятным спокойствием. – А потом Элла Сергеевна нас обеих уволила бы.
– Думаете, уволила бы?
– А вы думаете, нет?
Я промолчала.
Конечно, видеть Женю каждый божий день для Эллы после этого было бы невыносимо.
– Я по-другому решила, – продолжала Марья Гавриловна, хотя я не расспрашивала. – Пускай платит. Женьку лечить нужно. Правда, неизвестно, будет ли толк… А если не будет, ей на что-то жить нужно. Вот я и решила: пускай обеспечит мою девочку.
– Обеспечил? – спросила я.
Марья Гавриловна молча усмехнулась.
– Дал пять тысяч. Обещал дать еще, но…
– Но умер, – договорила я.
Она кивнула.
– Вы со Стефаном разговаривали две недели назад? – спросила я. – Ночью, по телефону?
– Да, – равнодушно ответила Марья Гавриловна, не удивляясь моей осведомленности.
– А когда вы его видели? – поинтересовалась я.
– В ночь на воскресенье, перед убийством.
– Да? – удивилась я. – А где?
Марья Гавриловна задумчиво потрогала растрепанную «ракушку» на голове. Вытащила пару шпилек, снова скрутила волосы и аккуратно заколола.
– Я никак заснуть не могла, – начала она. – Спустилась на кухню за коньяком… Слышу, замок поворачивается…
Она посмотрела на меня.
– Я решила, что это ты гулять ходила. На всякий случай спряталась за дверью.
– Почему? – спросила я, пропуская мимо ушей панибратское «ты». – Почему вы за мной шпионили?
– Я думала, ты как-то связана со Стефаном, – ответила Марья Гавриловна. – Он меня боялся. И недаром. Честно говоря, не удивилась бы, если б он решил
– С моей помощью? – догадалась я.
Домоправительница пожала плечами.
– А что еще можно подумать? Является человек с улицы, ни документов, ни имени… Вот я и подумала самое неприятное: что вы с ним работаете вместе.
– Понятно. Что было дальше?
– Так вот, – продолжала домоправительница. – Я спряталась за дверью. Вошел Стефан: в руках ключи, сам в черных перчатках… Я поначалу ужасно испугалась. Мне в последнее время все какие-то ужасы мерещатся. Невроз, наверное… Сначала я решила, что он пришел к тебе. Потом подумала, что пришел к хозяйке. Я-то знаю, что они встречались даже в доме.
– У Стефана были ключи от дома? – удивилась я.
– Были, – ответила Марья Гавриловна. – Сколько раз он ночью приходил! Даже при Максиме Леонидовиче…
Она запнулась и посмотрела на меня.
Я молчала.
– Вот я и решила: либо он к тебе, либо к хозяйке. Хотела проследить, но не получилось. Женька проснулась, начала плакать. Она темноты ужасно боится. Пришлось назад вернуться, сидеть с ней рядом, пока не уснет. А Стефан тем временем уже ушел.
– Запись с видеокамеры вы стерли?
– Я, – ответила Марья Гавриловна. – Утром стерла. Как узнала, что этого подонка убили… Побоялась, что Эллу Сергеевну затаскают…
Домоправительница посмотрела на меня и сочла нужным пояснить:
– Мне не ее, мне Максима Леонидовича жалко. Такой мужик золотой, и никакой жизни! Пускай хоть этот позор мимо него пройдет. Вот я и стерла.
– Он приходил не к Элле, – сказала я медленно. – Он перерыл мою комнату.
– Это я потом поняла, – ответила Марья Гавриловна.
– А что он там искал, знает?
Она повесила голову и тихо ответила:
– Догадываюсь.
– Элла знала?
– Думаю, что нет.
Я кивнула. Встала с диванчика и сказала:
– Пойду к главврачу. Максим велел расплатиться за максимально возможные услуги. Если можно поправить Женю за границей, то он готов и это оплатить.
По щеке домоправительницы поползла одинокая слеза.
– Спасибо ему скажите, – тихо произнесла она, возвращаясь к вежливому «вы».
– Скажу.
Марья Гавриловна подняла на меня взгляд.
– Вы ему передадите? – спросила она, намекая на наш разговор.
– И не собираюсь! – ответила я. – А вы подумайте, не стоит ли все рассказать. Только Максиму Леонидовичу, разумеется.
– Вы правы, – ответила Марья Гавриловна обычным пресным тоном. – Я подумаю.
– Удачи, – пожелала я.
Повернулась к ней спиной, и тут мне в затылок, как пуля, ударил вопрос:
– Кто вы, Анна?
Я немного помедлила, прежде чем ответить.
Сказать правду?
Рано.
Соврать?