Не садись в машину, где двое (рассказы, 2011)
Шрифт:
Иногда, говорил он, очень нужно. Но нельзя! Я повторяла это себе в тот момент на пляже. Нельзя. Нельзя.
Маленькое тельце в прибое. Но нельзя.
Они, наши враги, перетрясли все фотоархивы светских репортеров, попавшие в Интернет, изучили видеосъемку залов, где я не могла не появляться, отсутствовать — значит выпасть из круга избранных.
Совпадение скелетов и черепов разных лиц, вот что их занимало. Еще бы, лишиться таких доходов!
Один наш трансмишировался к ним в офис вовремя, после того как они провели сверку изображений, накладывая их друг на друга, но их срочно вызвал шеф в другое здание (он
Свои меня предупредили, чтобы я не появлялась в дружественных домах. Нигде в мире.
Бывшие хозяева тоже пока затаились. Они оказались бессильны без наших двух трансмишеров. Привыкли всё получать бесплатно и мгновенно. Как у них чесались руки, в которых было пусто! Их далеко идущие планы свернулись, как кислое молоко. Отсюда произошли две незапланированные разноцветные революции, замена одного президента на двойника и мировой кризис.
* * *
Так вот, Стелле мои побочные друзья сообщили по Интернету, что я приеду в Чарити и что мне нужна квартира на две ночи. Стелла дала свой адрес.
Очутившись на жаркой, пыльной улице, я купила в придорожной лавчонке чемодан, купальник, легкую юбку, шлепки и оказалась при багаже.
Я действительно прилетела из Индии, из аюрведического санатория SwaSwara, где провела три недели в массажах, йоге и чистке организма ценой в полтысячи евро за сутки (на самом деле я там находилась недолго и прибыла оттуда не в аэропорт, а высадилась на ближней улочке).
Стелла встретила меня у порога.
Со Стеллой вышел ее бойфренд, Дионисий, художник. Меня провели через закоулки старого запущенного дома на пространную веранду, которая выходила прямиком к пляжу и океану.
Надо всем этим висело уже покрасневшее светило.
— Ну, у вас тут рай,— похвалила я.
— Рай,— откликнулась Стелла печально.
Дионисий был польщен. Какая-никакая аура меня всегда окутывала. Моими комплиментами гордились.
Я всегда знала цену всему, инстинктивно. Но повадки эксперта, наживающегося на неофициальных сертификатах, то есть устных, без следов (тут не Кандинский, не-не) — ко мне пока еще не прилипли.
Проще говоря, иногда меня просто физически тошнило от опасности. Что в нас дополнительно вызвал погибший учитель, это было особое ощущение, резкое чувство несвободы, неудобства в случае угрозы. До рвотных позывов.
Собственно, если бы не события последних дней, я бы уже жила по крайней мере безбедно. Пришлось бы только оказаться в некотором месте в определенный момент заранее. Покупатель уже приготовился ехать со мной смотреть искомую вещь днем позже.
Цена вопроса составляла четверть миллиона, моя доля.
Но меня затошнило.
То есть не было ли тут подставы, вот в чем вопрос.
Они уже, возможно, просекли некоторую закономерность, предпродажа фальшака сопровождалась каким-то мгновенным видением. Чья-то фигура возникала в момент передачи покупателю сфабрикованного объекта, и ее в виде тени фиксировали камеры слежения. После чего начинался громкий, безобразный скандал.
Галерейщики
Теперь я находилась далеко ото всех, сидела в кресле, пила чай.
Внимание! Послышались голоса.
На входе в рекламных позах стояли три блондинки.
Возраст их прочитывался тут же, род занятий тоже. Все у них уже было.
Разговор велся о том, что они в шоке. Произошло просто адское шоу. Они поехали на пати, и не к четырем, а специально к пяти, попозже. И все равно никого там еще не оказалось, а к ним сразу подошли двое и так сказали: девочки, что, приехали работать, будете нам отстегивать половину.
И всё с матом.
Девочки им ответили «а ну, без рук» и резко так ушли.
Они, рассказывая это, явно были взбудоражены и польщены: их, сорокалетних, приняли за молодых проституток!
Они прилегли на тахту. Вторая тема оказалась пожестче: власти далекого Гоа приняли негласный законопроект о том, чтобы не давать разрешения на въезд незамужним женщинам моложе сорока пяти.
Вот что теперь в Чарити местным делать? Многие люди шлялись и туда и сюда, страны-то в двух часах воздушного пути. Тут Чарити, тут же Гоа. Бороться? Дискриминация по гендерной принадлежности? Гаагский суд? Но здесь вам не Европа, в варварской стране свои жесткие правила, за незаконное проникновение через соседнюю нищую державу уже дали беспечной и богатой туристке год местной каторги. Она там, по слухам, занималась с проститутками йогой.
Далее, власти Гоа собирались требовать въезда мужа вместе с женой. То есть тратиться еще и фиктивному мужу на билет туда-обратно?
Да, от судеб защиты нет.
Потом, спустя полчаса, три стройные сорокалетии отчалили. Вот уж действительно они были грации, хариты, музы, что Чарити делает со своими обитательницами, что! Океан, морской воздух и плавание, загар, фрукты, массажные салоны. И одеты (раздеты) грации были у желтых модельеров (которые купленное в Париже и Лондоне передирают стежок в стежок).
И шла жизнь, особенно после заката, рестораны, звонки, возгласы, встречи, объятия, может, перепадет что-то вроде мимолетной любви, тут с такими вещами несложно. Любовь, искомый конечный продукт, производное всей этой жизни, цель: найти.
Вот Дионисий совершенно случайно нашел свою любовь (я побывала тут на разведке, вчера, послушала). Он нашел любовь в Интернете и сиял как младенец, теперь дайте ему насосаться, приникнуть к груди, а то, что его Али оказалась замужем, Дионисия не волнует: он нашел. Дионисий, причем, нашел не женщину по переписке, что важно, он нашел певицу своей жизни, нашел ее песни, ее музыку и ее поэзию, и это для никому не известной Али важнее важного: вот он, ценитель. Дионисий написал ей емелю, получил ответ (а клип Али, снятый ее мужем-продюсером, разместил там же).
Дионисия сразу пригласили в гости. Оказалось, они обитают рядом, в получасе езды на скутере. Посетил дом Али. Пребывал в умилении. Увидел их постель, бросился на нее, чуть ли не рыдая, и о том вечерком рассказал Стелле. А как же, Стелла была его единственной родной душой на всем побережье.
Муж-то Али, я знаю, не продюсер. Мне не удалось понять, кто он, а такая защита о многом говорит. То, что он за мной не охотится, еще ничего не значит. Он, видимо, просто чем-то торгует тут, без рекламы.