Не считая собаки

Уиллис Конни

Он посмотрел на меня выжидающе.

И, как ни странно, хотя в голове у меня все смешалось похлеще, чем на барахолках, из его слов я понял едва ли каждое третье, а литературные аллюзии и вовсе прошли мимо, суть я уловил: ему не хватает денег на лодку.

Вывод только один: Теренс точно никакой не связной. Всего-навсего издержавшийся студент. Или проходимец, насчет которых предостерегала тетушка, – клянчит деньги на станциях. Если не хуже.

– А у Сирила нет денег?

– Откуда? – Он вытянул ноги. – Гол как сокол. Вот я и подумал: раз вы все равно собираетесь на лодке, как и мы, возможно, есть резон сложиться? Как Спику и Бертону. Истоки Темзы, впрочем, уже давно

открыты, и пойдем мы не вверх, а вниз, да и разъяренные туземцы с мухами цеце нам не грозят… Так вот, мы с Сирилом интересуемся, не составите ли вы нам компанию?

– Трое в лодке, – пробормотал я, жалея, что он не связной. Всегда любил «Троих в лодке» – особенно главу, где Харрис блуждает по Хэмптон-Кортскому лабиринту.

– Мы с Сирилом идем вниз по реке, – продолжал Теренс. – Планировалась легкая прогулка до Мачингс-Энда, но можем останавливаться где пожелаете. В Абингдоне есть симпатичные развалины. Сирил любит развалины. Еще есть Бишемское аббатство, где Анна Клевская коротала дни после развода. А если вам по душе просто плыть и ни на что не отвлекаться, пускай несет нас «скользящий тихо по лесу ручей» [4] .

4

Шекспир, Уильям. Два веронца. Пер. В. Левика.

Я уже не слушал. Мачингс-Энд! Вот название, которое я силился припомнить. «Свяжитесь с…» – сказал Дануорти. Разговоры о реке, о рекомендациях врача, кривоватые усы, такой же блейзер… Нет, это не совпадение.

Почему, спрашивается, нельзя было прямо сказать? На перроне, кроме нас, ни души. Я оглянулся на станционное окно – вдруг смотритель подслушивает, – но никого не заметил. Может, Теренс осторожничает из опасения обознаться?

– Я…

Тут дверь на перрон отворилась, выпустив осанистого мужчину в котелке, с густой щеткой усов. Приподняв котелок, он буркнул что-то неразборчивое и проследовал к расписанию.

– В Мачингс-Энд – с превеликим удовольствием, – подчеркнув название, заверил я. – Речная прогулка пойдет мне на пользу после Ковентри.

Я пошарил в кармане брюк, вспоминая, куда Финч дел кошелек с деньгами.

– Сколько нужно на лодку?

– Шесть и три. Это за неделю. Девять шиллингов я уже внес.

Кошелек отыскался в кармане блейзера.

– Не помню, сколько у меня было при себе… – Я протянул купюру и монеты.

– Ба, да здесь хватит эту лодку в вечное пользование выкупить, – обрадовался Теренс. – Или бриллиант «Кохинор». Ваше добро? – спросил он, показывая на мою поклажу.

– Да.

Я потянулся за портпледом, но Теренс уже подхватил и его, и одну из перевязанных бечевкой картонок, а другой рукой – ранец и плетеный короб. Взяв вторую картонку, саквояж и корзину с крышкой, я пошел за ним.

– Я попросил извозчика дождаться, – начал Теренс, спускаясь по лестнице, но около станции никаких экипажей не наблюдалось, только лениво почесывалась пятнистая от парши собачонка, которая при виде нас даже ухом не повела.

У меня снова все запело в душе: как прекрасно, что я нахожусь за много-много лет от злобных псов и сбитых пилотов люфтваффе, в тихом, неспешном и куда более благопристойном времени.

– Вот пройдоха! – возмутился Теренс. – Велел ведь подождать. Придется брать кеб на Корнмаркете.

Собачонка сменила позу и начала вылизывать себе интимные места. Ладно, признаю, не всегда благопристойном.

И не таком уж неспешном.

– Идемте же,

некогда зевать! – поторопил меня Теренс и почти галопом припустил по немощеной, изрытой колдобинами Хайт-Бридж-стрит. Я изо всех сил старался не споткнуться и не растерять багаж. – Скорее! Солнце почти в зените.

– Иду, – выдохнул я, поправляя сползающую корзину для пикника, и принялся взбираться в горку. А взобравшись, застыл, как новичок при виде кошки. Я стоял на Корнмаркете, на перекрестке Сент-Олдейт и Хай, у стен средневековой башни.

Я стоял там тысячу раз, пережидая машины, чтобы перейти дорогу. Но это было в Оксфорде двадцать первого века, с метро и туристическими торговыми центрами. А здесь передо мной раскинулся исконный Оксфорд, «чьи башни нежатся под солнцем», Оксфорд Ньюмана, Льюиса Кэрролла и Тома Брауна. Вот изгиб Хай-стрит, за которым скрываются Квинс-колледж и колледж Магдалины; вот старая Бодлеинка с высокими окнами и книгами на цепях, а рядом Камера Рэдклиффа, и Шелдоновский театр. А там, на углу Брод-стрит – Баллиол во всем своем великолепии. Баллиол Мэтью Арнольда, Джерарда Мэнли Хопкинса и Асквита. За этими вратами правит великий седовласый Джоуэтт, громовым голосом поучающий студентов: «Никогда не оправдывайтесь. Никогда не извиняйтесь».

Часы на корнмаркетской башне пробили половину двенадцатого, пробуждая хор оксфордских колоколов: Святой Марии вторил «Большой Том» в Крайст-Черче, а над Хай-стрит несся серебряный перезвон из колледжа Магдалины.

Я в Оксфорде. «Городе проигранных дел», где еще слышны «последние отголоски Средних веков».

– «Чудесный город грезящих шпилей», – произнес я – и чуть не угодил под самодвижущийся экипаж.

– В сторону! – Теренс выдернул меня на тротуар. – Нигде от них спасенья нет. – Он с тоской посмотрел вслед умчавшемуся авто. – Не достать нам пролетку в этом бедламе. Лучше пешком.

Молодой человек решительно вклинился в толпу изнуренных женщин в фартуках и с рыночными корзинами, приговаривая «Позвольте!» и приподнимая шляпу краем плетеного короба.

Я поспешил за ним по Корнмаркету, сквозь шумную толчею, мимо магазинов и зеленных лавок. Однако мельком глянув на отражение в витрине шляпного салона, я застыл как вкопанный. Идущая следом женщина с полной корзиной капустных кочанов врезалась в меня и обошла, выбранившись себе под нос, но я не слушал.

Поскольку в лаборатории зеркал не было, я лишь краем сознания улавливал, во что облачает меня Уордер. Теперь же в витрине красовался самый натуральный викторианский джентльмен, отправляющийся на речную прогулку. Жесткий воротничок, элегантный блейзер и белые фланелевые брюки, а самое главное – канотье. Говорят ведь иногда «просто рожден» для чего-то – так вот я был явно рожден для этой шляпы. Светло-золотистая, с голубой лентой, она придавала мне щегольский, залихватский вид – а в комплекте с усами делала просто неотразимым. Неудивительно, что тетушка так торопилась спровадить Мод.

Если присмотреться, усы все-таки слегка набекрень, и взгляд еще немного ошалевший после переброски, но это скоро пройдет, а в целом, скажу без ложной скромности, впечатление весьма достойное…

– Что вы там канителитесь? – Теренс снова ухватил меня за руку. – Идемте же!

Он перевел меня через Карфакс и потащил по Сент-Олдейт, увлеченно болтая на ходу.

– Осторожнее, трамвайные рельсы! Сам здесь споткнулся на прошлой неделе. Хотя экипажам еще хуже, у них колеса застревают – и все, пиши пропало. Я и сам чуть не пропал – но мне повезло, ехала только крестьянская телега с мулом, дряхлым, как Мафусаил, иначе угодил бы прямиком на свидание с Создателем. Вы верите в судьбу?