Не считая собаки
Шрифт:
В конце концов у меня, кажется, начало получаться, и, держа угол и курс, налегая на весла корпусом, раскрывая и сдвигая колени и не заваливаясь, я пригреб к Теренсу.
– Ровно и плавно, – похвалил Теренс, когда я аккуратно подвел лодку к причалу. – Очень хорошо. Осталось только руку набить.
– За этим дело не станет, – пообещал я, забирая у него бутылку и засовывая в карман. – Едемте. Где профессор?
Теренс повертел головой.
– Разве он еще не вернулся с телеграфа?
– Нет, – ответил я, выбираясь на берег
– Кому-то надо остаться и присмотреть за лодкой, – сурово взглянув на Сирила, решил Теренс. – На случай если профессор придет в наше отсутствие.
– Отличная мысль.
Пока его не будет, еще раз проверю кошку и, может, даже выпущу размяться.
– Только лучше уж вы идите. Вы с историей больше дружите.
Он посмотрел на часы, и я поспешно спрятал за спиной саквояж.
– Десять. – Теренс в сердцах щелкнул крышкой «луковицы». – Эх, нужно было везти его домой сразу же, как вытащили из воды.
– Времени не было, – напомнил я. – И потом, вы сами говорили, если упрется, с ним никакого сладу.
Теренс кивнул угрюмо.
– Несокрушимая сила. Как Вильгельм Завоеватель. Историю движут личности. – Он вздохнул с тоской. – Пока мы доберемся до Мачингс-Энда, она уже обручится.
– Обручится? С кем? – Я надеялся, что сейчас он упомянет других претендентов на руку Тосси, включая и мистера К.
– С кем угодно. К такому ангелу, как Тосс… мисс Меринг, наверняка сватаются по десять раз на дню. Где его носит? Эх, не видать нам Мачингс-Энда…
– Еще как видать, – заверил я. – Судьба, помните? Ромео и Джульетта, Элоиза и Абеляр…
– Судьба… «Жестока та судьба, что разлучает меня с ней даже на день!»
Теренс уставился на реку затуманенным взглядом, а мы с саквояжем улизнули.
Сирил увязался за мной.
– Нет, ты оставайся, – скомандовал я, не допуская возражений, и мы устремились в Абингдон уже втроем.
Я понятия не имел, где может находиться телеграф и как он вообще выглядит, но магазинов виднелось всего два. Овощная лавка и какой-то с рыболовными снастями и цветочными вазами в витрине. Я сунулся в рыболовный.
– Где тут можно отправить телеграмму? – осведомился я у улыбчивой пожилой женщины в чепце.
Она посмотрела на меня точь-в-точь как Овца из «Алисы в Зазеркалье».
– Выбрались на речную прогулку? У меня есть дивные тарелочки с видами иффлийской мельницы. Подписано «На добрую память о Темзе». Вы вверх по реке или вниз?
«Ни туда, ни сюда», – ответил я мысленно.
– Вниз. А где здесь телеграф?
– Вниз! – восхитилась она. – Значит, вы ее уже видели. Изумительная, правда? – Женщина протянула мне желтую атласную подушечку с бахромой, где красовалась та же мельница с подписью «На память об Иффли».
– Очень мило, – кивнул я, отдавая подушку. – А где все же отправляют телеграммы?
– На почте, но мне кажется, письмо получить всегда приятнее. – Она шлепнула
– Нет, благодарю. Так где, вы сказали, находится почта?
– Прямо по улице. Напротив аббатства. Видели его? У нас есть чудесная модель в миниатюре. А может, вам придутся по душе фарфоровые собачки? Раскрашены вручную. Еще имеются прелестнейшие перочистки.
В конце концов, чтобы отвязаться, я купил фарфорового бульдога, ни капли непохожего на Сирила (впрочем, на пуделя тоже), и отправился искать аббатство и почту.
Профессора на почте не оказалось, и тамошняя пожилая женщина в чепце не знала, заходил ли он.
– Муж ушел домой на обед, вернется через час. Вы с реки, да? – Она стала предлагать мне вазу с изображением иффлийской мельницы.
В овощной лавке профессора не видели тоже. Я купил сувенирный стакан для зубных щеток с надписью «Праздничные поздравления с Темзы».
– У вас не найдется лосося? – поинтересовался я заодно.
– А как же, – ответила пожилая хозяйка в чепце и выставила на прилавок жестянку.
– Я имею в виду свежего.
– Так сами поймайте. Лучшего клева, чем в Абингдоне, вам не сыскать. – И она стала предлагать мне резиновые рыболовные сапоги.
– Куда теперь? – спросил я Сирила, который каждый раз терпеливо дожидался меня за порогом.
Абингдон вырос вокруг средневекового аббатства. Его развалины, включая житницу и делянки под огороды, вполне сохранились и должны были бы прельстить профессора Преддика, но, видимо, не преуспели. В клуатрах тоже оказалось безлюдно – похоже, аббатство не прельщало никого.
Опустившись на колени у стены, я поставил на камни бутылку молока и открыл саквояж.
Сирил плюхнулся рядом, глядя неодобрительно.
– Принцесса Арджуманд, завтракать изволите?
Я извлек кошку на свет. Стоило опустить ее на землю, как она, неторопливо размяв лапы, молнией рванула куда-то за угол.
«А я говорил», – взглядом напомнил мне Сирил.
– Так не стой истуканом. Иди верни ее!
Сирил не тронулся с места. Наверное, он прав. Сколько мы ночью гонялись за ней по лесу, а толку?
– Тогда что ты предлагаешь?
Сирил улегся на землю, уткнувшись носом в молочную бутылку. Тоже здравая мысль. Я вытащил блюдце и налил туда немного молока.
– Сюда, киса! – позвал я, ставя блюдце к стене. – Завтрак подан!
Мысль, повторюсь, была здравая. Однако нам она не помогла. Как не помогло обыскивание развалин. И главной площади. И улиц, застроенных фахверковыми домами.
– Ты ведь знал, какие они, эти кошки, – упрекнул я Сирила. – Мог бы предупредить.
Нет, вина целиком и полностью моя. Я выпустил Принцессу, и теперь она, наверное, на полпути к Лондону – бежит встречаться с Гладстоном и провоцировать взятие Мафекинга бурами.