Не сердитесь, Иможен! Возвращение Иможен
Шрифт:
Иможен рассказала, как кто–то, воспользовавшись ее отсутствием, суриком вывел на садовой ограде оскорбительную надпись.
– Какую мисс?
– Go home, Imogene!
– Ну и что?
– А то, что я хочу подать жалобу за притеснительство и оскорбление личности!
– Не вижу тут ничего оскорбительного. Анонимный автор просто передал вам мнение всего Каллендера. Жаль, что я его не знаю, а то бы с удовольствием пожал руку!
– Насколько я понимаю, вы отказываетесь составить протокол?
– Совершенно
– Вы свидетель, Тайлер!
Констебль подошел к сержанту.
– Позвольте, сержант… Вы не можете отказать мисс Мак–Картри… Тут и вправду есть ущемление прав, а по закону мы обязаны…
– Лучше уж признайтесь сразу, Тайлер, что вы сообщник этой женщины! Хорошо!… Я готов принять вашу жалобу, мисс Мак–Картри, но не рассчитывайте, что я стану искать человека, по–моему, лишь проявившего гражданское мужество!
– Успокойтесь, сержант, ваша помощь мне вовсе не понадобится!
Во время обхода Тайлер рассказал всем, кто еще не знал или делал вид, что не знает, об оскорблении, нанесенном мисс Мак–Картри, а сам незаметно следил за реакцией собеседников. Зашел он и в «Гордого Горца». Тед Булит выслушал рассказ констебля с нескрываемым возмущением. Оба они согласились, что виновников следует искать среди тех, кто открыто ненавидит Иможен.
– В первую очередь это, конечно, Гарри Лоуден, но я все же не думаю, чтобы мэр осмелился выкинуть такой фортель… Слишком рискованно…
– Но он мог поручить это кому–нибудь другому…
– Опасно… Пожалуй, только с Кейтом Мак–Каллумом Гарри достаточно близок, чтобы попросить о подобной услуге. Но Кейт – человек осторожный.
– А кстати, Тед, ваша жена никуда не ходила вчера вечером?
– Я понял ваш намек, Тайлер. Но нет, она сидела дома, а если бы и вышла, то никогда не посмела бы сделать такую пакость. Маргарет знает, что я могу и шею свернуть…
Войдя в бакалею, констебль застал миссис Фрейзер, миссис Плери и миссис Шарп за оживленным разговором с миссис Мак–Грю.
– Уильяма нет, миссис Мак–Грю?
– Он работает на складе.
– С вашего разрешения, я хотел бы поговорить с Уильямом.
С любопытством взглянув на констебля, Элизабет позвала мужа, и тот прибежал, даже не сняв большого синего фартука.
– Привет, Тайлер.
– Привет, Мак–Грю. Слыхали, что произошло сегодня ночью?
– Нет.
Констебль снова рассказал о происшествии.
– Дело очень серьезное, Мак–Грю, – закончил он. – Мы не можем допустить у себя подобных нравов… Дайте мне только найти виновного – и он дорого заплатит!… Пожалуй, ему не только придется заплатить штраф и заново выкрасить мисс Мак–Картри ограду, но и посидеть в тюрьме… Остается разыскать человека, выходившего из дому вчера вечером… Думаю, это не составит особого труда…
Едва констебль закрыл за собой дверь, Мак–Грю заговорил сам с собой, словно не замечая ни жены,
– Мало у кого в Каллендере найдется сурик… Да и тех, кто ненавидит Иможен Мак–Картри до такой степени, чтобы решиться на этакую выходку, тоже немного… Если это мужчина, мне жаль его несчастную жену – за подобное ничтожество не стоило выходить замуж… А если это женщина, муж, конечно, не упустит такой замечательный повод для развода… Разве настоящему джентльмену приятно навещать супругу в тюрьме? Да и можно ли положиться на жену, способную трусливо, в темноте пакостить ближним? Нет, я заранее сочувствую этому несчастному…
Покупательницы молча, округлившимися от страха глазами смотрели на Мак–Грю. Элизабет пыталась напустить на себя полное безразличие, но суетливость ее движений выдавала внутреннюю панику. Уильям поднял голову.
– Скажите, Элизабет, вы ведь, кажется, вчера вечером вместе с этими дамами ходили на собрание общины?
– Ну да…
– Счастье для вас, что преподобный Хекверсон сможет это подтвердить, иначе вы бы первые попали под подозрение… И вам бы пришлось в полицейской машине ехать из Каллендера в Перт… От одной мысли об этом меня пробирает дрожь…
Первой не выдержала миссис Плери.
– Я не знала… Клянусь, я не знала, но я не хочу в тюрьму! Я не хочу в тюрьму!…
Остальные попытались ее утихомирить, но Мак–Грю нанес последний удар.
– Что я слышу, миссис Плери! Неужто вы, порядочная, уважаемая женщина, совершили это грязное дело?
– Я была не одна! – взвизгнула миссис Плери и, указав на трех подружек, добавила: – Мы ходили все вместе!
Уильям Мак–Грю медленно снял фартук и взял пиджак.
– Что вы делаете, Уильям? – шепелявя от страха, спросила Элизабет.
– Иду сообщать о вас Мак–Клостоу.
Миссис Фрейзер мстительно ткнула пальцем в сторону бакалейщицы.
– Это она нас туда потащила!
А Мак–Грю, как будто не слыша ее слов, все так же спокойно добавил:
– И, разумеется, заодно схожу к Лью Робертсу – пусть начинает собирать бумаги для развода.
Уильям водрузил на голову шляпу.
– Простите меня… – прошептала Элизабет.
– Боюсь, теперь уже слишком поздно…
В смертельном испуге бакалейщица отбросила всякую гордость:
– Если надо, я готова сидеть в тюрьме, Уильям, но не бросайте меня! Вы ведь мой муж перед Богом… Если вы подадите на развод, я покончу с собой!
Мак–Грю изобразил крайнее удивление.
– А я и не знал, что вы так дорожите мной, Элизабет! Или, может, жаль терять козла отпущения?
Миссис Шарп, захлебываясь слезами, стала умолять бакалейщика:
– Сжальтесь… Мы – ваши самые верные и постоянные покупательницы, мистер Мак–Грю… Пожалуйста, спасите нас от тюрьмы!
Уильям сделал вид, будто погрузился в глубокую задумчивость.