Не шутите с боссом!

Старр Матильда

Моя грудь прижалась к его груди, соски напряглись и заныли. Я чувствовала его жар, словно между нами не было двух слоев одежды, его сердце тяжело бухало в мое плечо, мое сердце колотилось ему в ребра. О боже… И не было в тот момент ничего необходимее, чем вот так вот прижиматься друг к другу, чувствовать, как идеально сходятся наши тела: изгиб в изгиб, впадина к выпуклости, будто созданы именно для этого. В полной тьме ни зги не было видно, лишь слышалось короткое шумное дыхание короля, скользящее по моей шее, отчего каждый волосок на моей коже встал дыбом.

Я

запрокинула голову, и его рот тут же нашел мои губы. Поцелуй был тягучий и сладкий, как мед, медленный, упоительный, дурманящий. Голова закружилась, ноги стали ватными, и если б он не притискивал меня к стене, непременно бы упала. Я вскинула руки и, запустив пальцы в густые жесткие пряди волос, ощутила их знакомую теплую тяжесть, потянула его голову ближе к себе, ближе… Его язык раздвинул мои губы, дразняще скользнул по зубам, сплелся с моим в невыносимо чувственном танце, и этот танец странным образом отдавался внизу живота короткими сладостными спазмами. Боже, как же хорошо…

Я выгнулась, сильнее прижимаясь к нему и застонала от удовольствия. И мой стон полетел по пещере, множась эхом, отражаясь от каменных стен, и вернулся целой какофонией стонов. Услышав такое, я потрясенно застыла. Это было безумно возбуждающе… Я всхлипнула и сама приникла к горячему мужскому рту, требуя поцелуя. Я уже не помнила, где я, кто я и зачем сюда пришла…

И вдруг замечательные губы пропали, а насмешливый голос шепнул мне на ухо:

— Ну же, ведите себя прилично — тут же дети!

22

Ой… Вот же негодяй, хоть и король!

Пока мы целовались, глаза привыкли к полумраку пещеры. Дракон вдруг посерьезнел, сделал мне знак молчать и тревожно вслушался в темноту. Так тревожно, что я сразу поняла: что-то пошло не так. Шутки кончились.

— Пойдемте.

Он взял меня за руку и потащил за собой.

— Что случилось? — шепотом спросила я, едва успевая перебирать ногами. — Вы что-то услышали или увидели?

— Кажется, да, — тихо ответил король.

От его беззаботности не осталось и следа.

Мы почти бежали по темным извилистым коридорам пещеры. Я запыхалась. То ли от быстрой ходьбы, то ли оттого, что воздух тут был тяжелый и сырой. Его словно бы не хватало. Но времени остановиться и отдышаться не было. Скорее! Прямо, вправо, еще вправо, влево. Через какое-то время я сбилась и перестала считать. Проходы становились всё уже, свод опускался ниже и ниже, нависая почти над самой головой. Воздух густел, с трудом проталкивался в легкие, а мое сердце колотилось как ненормальное.

Но в одном его величество и мой муж точно был прав: теперь действительно не так страшно. Вернее, страшно, но не из-за того, что кругом темно и сыро, а из-за угла того и гляди кто-то набросится. И не из-за того, что тяжелые своды пещеры могут рухнуть прямо на меня. Нет, теперь я боюсь, что с несносным драконышем и правда случилось что-то ужасное — уж слишком тревожится его отец.

Только как он мог услышать хоть что-то

в абсолютной тишине? Я-то ничего не уловила! Особенное драконье чутье?

Через несколько минут уже и до меня донеслись голоса.

Первый — звонкий и дерзкий — был мне хорошо знаком.

— Что ты за камень такой, если самых простых вещей сделать не можешь? А еще драконьим называешься, фу!

Боже, что он несет? Даже я, иномирянка, и то чувствую, что с драконьим камнем, или как там его, таким тоном говорить нельзя! Но королевскому отпрыску на это, похоже, плевать с высокой колокольни. Привык, что во дворце все с него пылинки сдувают, слово поперек сказать не могут, и, видно, решил, что ему все позволено! Мальчишка продолжал выговаривать местному загсу, да судя по звукам, еще и шагал при этом из угла в угол, словно разнос устраивал.

— Я, между прочим, из дворца сбежал, драконоборцев победил! Пришел, называется, за советом! А ты?! А ты мне что сказал? «Каждый сам в ответе за свою магию»? Враки!

Каждое слово эхом разносилось по коридорам. Услышав последнюю реплику, мы с королем переглянулись и, не сговариваясь, добавили скорости.

— Если бы каждый сам отвечал за свою магию, то такую бы себе придумал, что просто ух! — продолжал свою обвинительную речь мальчишка. — Да только почему-то ни у кого не получается: с каким даром родился, с тем и живешь. А у нее вообще, вообще никакого! А от этого, между прочим, семья рушится!

Ох-х-х… Это же он обо мне. В горле моментально набух тугой непроглатываемый ком, в глазах защипало. Надо же, оказывается, он ко мне хорошо относится, беспокоится, как мне жить с его папашей… Во всяком случае, он первый, кому до меня есть дело в этом мире. И не только в этом.

Только вот зря он так невежливо себя ведет с драконьим камнем. Ой, зря. Я припустила во весь опор, догоняя королевскую спину.

Под сводами пещеры раздался громоподобный голос:

— Главное достоинство драконов — мудрость, подобающая хранителям магии, — торжественно прогрохотало невидимое мне чудище. — В тебе есть отвага, юный наследник, есть дерзость, есть сила и ловкость ума. А вот мудрости тебе не хватает. И посему вот мой вердикт: ты будешь жить в слабом человечьем обличье до тех пор, пока эта мудрость не появится.

Ого! Значит, никаких больше пугающих выступлений в детской? А каменюка суров, ничего не скажешь!

— Ну и ладно, переживу как-нибудь, — буркнул драконыш после короткой паузы.

— Все это время у тебя не будет магии. Это чтобы ты больше занимался своими проблемами и меньше лез в чужие дела.

Последние метры мы буквально пролетели, едва касаясь ногами каменного пола пещеры, и все-таки не успели. В огромный зал, где понуро стоял драконыш, мы ввалились, когда уже звучали финальные слова. Заметил драконий камень наше фееричное появление или нет, но нам он ничего не сказал. Воцарилась гнетущая тишина, прерываемая лишь нашим тяжелым дыханием да сердитым сопением мальчишки, который уставился в пол и замер, не поднимая глаз на нас с королем.