(не)случайная Жена

Завгородняя Анна Александровна

Он стиснул зубы так сильно, что я услышала, как они заскрежетали.

— И так? — вдруг спросил он, а его рука, лежавшая на моей талии, опустилась на бедро, обжигая прикосновением даже через ткань платья. Он наклонился ко мне, несколько долгих секунд смотрел на мои губы, затем обрушился на них, словно обезумев. А я, под жадным напором, прогнулась назад и непременно распласталась бы на столе, не удерживай он меня правой рукой. Той самой, что сейчас намотала волосы на кулак, будто опасаясь, что вырвусь на свободу.

Его рот был жадным. Разомкнув мои

губы, Грегор протиснул в мой рот язык, исследуя, покоряя. Горячая волна опустилась от груди в низ живота. Окатила лавой, заструилась по венам, будто горный поток, побежала, заставляя кровь едва ли не кипеть. Но я не знала, от чего во мне вспыхнуло это пламя. То ли от злости на короля, насиловавшего мой рот, то ли от зарождающегося неприличного удовольствия?

Грегор прикусил мою нижнюю губу, затем лизнул и снова накрыл своими губами. Его рука там, на моей шее, давила стальными тисками. Он прижимался ко мне своим телом, и я явственно ощутила его каменную эрекцию меж своих разведенных ног.

Он хотел меня. Потому ли, что была похожа на Клаудию? Или ему, как мужчине, было все равно, кого целовать и любить. А может быть, возбуждению сопутствовала злость из-за моего отказа?

Но рука продолжала держать мои волосы так крепко, что вырваться не было возможности, а вторая уже оказалась на пояснице и почти грубо прижимала меня к его напряженной плоти, словно давая понять, что он не согласен с моей единственной поправкой.

— Пустите, — выдохнула я, когда он всего на мгновение оторвался от моего рта. Глотнула воздуха, отпрянула назад, ощутив боль, когда волосы натянулись.

В глазах Огненного вспыхнула ярость. И я увидела, как его волосы начали пламенеть. Вот точно, как у меня лицо после пощечины Клаудии. Страх, липкий, злой, забрался в сердце, и я забилась в руках Грегора, отчаянно взвизгнув. Но пламя не тронуло меня. Не обожгло, а лишь согрело мягко и почти нежно, несмотря на лютую ярость, плескавшуюся в глазах Грегора.

— Отпусти, — уже будто позабыв, кто находится рядом со мной, я дернулась изо всех сил, ощутив боль в затылке. Грегор пожалел. Разжал пальцы и освободившиеся волосы тяжелой волной упали на плечи, укрыли спину. Я же, продолжая злиться, на эмоциях, отвела руку и прежде чем поняла, что делаю, ударила короля по щеке.

Уже когда рука летела, приближаясь к лицу мужчины, я осознала, что творю. Но замах было не остановить, и удар получился сильный и злой.

Секунда, и мы оба застыли. Я только руку уронила, глядя, как лицо Огненного перестало гореть. Только гнева у него то этого не убавилось. В глазах, объятых внутренним пламенем, вспыхнуло что-то такое, отчего захотелось немедленно спрятаться, сбежать, да хоть под стол забраться, только чтобы не видеть этот взор.

Я ударила короля. Не какого-то там приставучего лакея. Короля! И, судя по тому, каким стало его лицо, он не привык к подобному проявлению благодарности за монаршее внимание. Возможно, в тот миг меня спасла та звезда, что горела на фамильном древе выше остальных. Наш ребенок. Его наследник и сын. Потому что

мужчина с такой силой стиснул челюсти, что я испугалась, как бы не раскрошил свои зубы.

— Значит так? — прорычал он и оттолкнул меня, но как-то мягко. Будто опасался, что упаду. Просто отодвинул от стола и сел на свое место, притянув злосчастные бумаги ближе. Взял перо и чернила, обмакнул и принялся писать, а я, глядя за тем, как движется его рука, рождая на белом документе новые строки, поняла, что Его Величество лично составлял документ, не прибегая к помощи королевского писаря. Прошла минута. Он написал то, что хотел, повторив на втором экземпляре документа, видимо, предназначавшегося мне, и отбросил прочь ни в чем не повинное перо.

— Читай, — заявил и подвинул ко мне документ с его не просохшими чернилами.

Я отдышалась после его безумного поцелуя, и опустила взгляд, краем глаза не переставая следить за Грегором. Не доверяя ему полностью.

— Так тебя устраивает? — спросил резко, словно ударил хлыстом.

Я прочитала и кивнула, хотя, признаться, не понимала, почему он именно так, а не иначе, сформулировал последний пункт, гласивший, что между нами будет то, что бывает между мужем и женой, только по моему согласию.

«Я никогда не захочу его», — подумала и сдержала рвущийся из груди смех.

— При моих приближенных будешь вести себя как подобает, — произнес Грегор ледяным голосом. — И не смей уклоняться от моих прикосновений и объятий, когда мы не одни. Мне хватило скандала, связанного с Клаудией. От тебя я такого уже не потерплю.

Ясное дело. Кто я и, кто Клаудиа. Ее он тронуть не спешит, знает, какая сила стоит за наследницей рода Водных. Все же, кто такой король, если у него нет союзников. А род Водных были вторыми в королевстве по силе, могуществу и, что было немаловажно, многочисленности. У моей семьи только разваливающийся замок и горстка людей, живущих в нем.

В груди неприятно сдавило. Я подумала о том, пожелал бы Грегор расторгнуть брак, будь я ему полезна? Возможно, не стал бы ставить такое условие — развод после рождения сына. И при всем при этом он надеялся, что я с радостью соглашусь делить с ним ложе?

— Есть еще какие-то пожелания, — как-то язвительно спросил король. — Мы еще не поставили подписи, и я не подтвердил написанное печатью. Так что, если желаешь что-то получить помимо перечисленного, я готов пойти и на эти уступки, конечно, в разумных мерах!

В груди что-то сжалось в неприятный ком. Не хотела я от него ничего. Сына бы забрала. Пусть я еще не осознала себя матерью, но я знала точно одно — своего ребенка я буду любить всегда. От кого бы он не был рожден.

Но Грегор никогда не отдаст мне сына. Потому что ему нужен наследник, иначе он сам потеряет все, что сейчас имеет.

Возможно, окажись на моем месте Клаудиа, она бы выжала из короля все, что только смогла бы выжать. Но у меня была глупая гордость. И она не позволяла мне требовать. Хватит того, что я уже однажды продала себя. Больше это не повторится.