Не смотри ей в глаза
Шрифт:
– За этот бутерброд, – пояснил Максим.
Старик и долговязый парень снова переглянулись. Парень ухмыльнулся и сказал:
– Пробежишься по МКАДу голышом и будешь кукарекать через каждые сто метров.
Максим пару секунд смотрел на долговязого с удивлением, не поняв, шутит тот или говорит правду, потом хмыкнул и сказал:
– Очень смешно!
И взял протянутый бутерброд.
…Час спустя Максим и Мух уже были в обители Тамерланыча своими. Мух, сытый и довольный, вскарабкался сидящему старику на руки и
Старик подробно расспросил мальчика о его злоключениях. Выслушал его со всей внимательностью, на какую только способен старый, добросердечный человек, после чего сказал:
– Да… Нелегкий путь ты прошел, мальчик. На твоем месте я бы вернулся к приемным родителям. Но я уважаю любой выбор, который делают люди, кроме того, что причиняет боль и страдания окружающим. Если хочешь, можешь остаться с нами.
Максим смущенно кашлянул и сказал:
– Дядя Тамерланыч, а можно попросить у вас телефон?
– Телефон?
– Хочу позвонить Илоне. Узнать, как она там.
Старик улыбнулся.
– Это дело. – Он вынул из кармана куртки старенький мобильник, перевязанный скотчем, и протянул его Максиму. – Держи. Только не говори дольше двух минут.
– Ладно.
Максим взял трубку и достал помятый листок с телефонным номером Илоны.
Отозвалась она не сразу, и Максим, волнуясь, несколько раз при свете фонарика сверял номер на бумажке с тем, который набрал. Наконец трубку взяли.
– Слушаю, – услышал Максим воркующий голос Илоны.
– Илона, это я!
– Кто?
– Максим.
– Максим? Куда ты пропал?! Как ты? Где ты?
– Я… нормально. Что у вас? Барон тебя не трогал?
– Барона больше нет, Макс.
– Как нет?
– Он себя убил. Воткнул себе нож в глаз. В тот день, когда ты ушел.
Максим помолчал, переваривая новость, затем спросил:
– И кто у вас теперь главный?
– Рустем.
Лицо Максима помрачнело.
– Значит, у вас там ничего не изменилось, – хмуро проговорил он.
– Приходила милиция, нас всех хотели разогнать, а меня – отправить в детдом. Но Рустем связался с нужными людьми и заплатил кому надо. Так что все осталось по-прежнему. А ты где сейчас?
– Я… нашел себе новых друзей.
– Каких друзей?
– Нормальных. – Максим покосился на Тамерланыча, дремлющего с Мухом на коленях, на Крепыша, расставляющего на поцарапанной шахматной доске старенькие деревянные шахматы, и добавил, понизив голос: – Они такие же, как я.
– Бомжи?
– Бродяги.
– Ясно. – В голосе Илоны послышалась усмешка. – И где вы живете? На улице-то минус двадцать!
– Тут у них что-то вроде городка.
– Где?
– Рядом с ТЭЦ на Лермонтовском проспекте. Есть колодцы с теплыми трубами. Ящики…
– Ящики?
– Да, из деревянных досок, обитые жестью. А еще они жгут костры,
– То я приеду к тебе и буду жить с тобой в ящике? Или в колодце с трубами?
– Да… – Максим усмехнулся. – Ты права, это как-то глупо.
Илона помолчала.
– Моя жизнь не лучше, – сказала она со вздохом. – Но тут хотя бы есть крыша над головой.
– Да. Я просто… просто хотел узнать, все ли с тобой в порядке.
– Со мной все в порядке, Максим.
– Ну, ладно. Я тебе как-нибудь еще позвоню, хорошо?
– Хорошо.
– Пока!
Максим отключил связь и протянул мобильник старику:
– Тамерланыч! Спасибо!
Старик взял телефон.
– Ты говорил дольше двух минут, – сказал он с легким упреком.
– Да, – виновато проговорил Максим. – Я тебе заплачу. Когда будут деньги.
– Ладно, забудь.
Тамерланыч убрал Муха с коленей и потянулся.
– Пора подняться наверх, – сказал он.
– Наверх? Зачем? – удивился Максим.
– Мы не крысы, чтобы все время сидеть в колодце, – с улыбкой сказал старик. – Мы должны видеть небо.
– Но там мороз, – неуверенно проговорил Максим.
– Ребята уже разожгли костер, – сказал старик. – Там хватит места и нам.
Рыжее пламя, огороженное по периметру заборчиком из закрепленных листов жести, уютно потрескивало в ночном мраке. Вокруг костра расположились бродяги. Кто-то мирно беседовал, кто-то пил спиртное из пластиковых стаканчиков, кто-то дремал, скрестив руки на груди. Мух устроился у ног Максима, улегшись на картонку, которую подложил ему Крепыш, и время от времени тихо поскуливал во сне.
– Хорошо вы тут устроились, – сказал Максим. – Прямо как толстосумы в элитном клубе.
– «В клубе», – передразнил долговязый Крепыш. – В клубе люди друг другу звери. В лицо улыбаются, а за пазухой держат камень. А мы тут все – одна семья. Чуешь разницу?
– Чую, – сказал Максим.
– Держи!
Крепыш протянул Максиму пластиковый стаканчик.
– Что там? – спросил Максим.
– Водка.
– Я не пью.
– Да тут всего тридцать граммов. Расслабишься.
Максим взял стаканчик, несколько секунд держал его, решаясь, а затем быстро опрокинул в рот. Из глаз мальчика брызнули слезы, он закашлялся.
– Что, не в ту глотку попало? – добродушно осведомился Крепыш.
– Ну и гадость! – Максим скривил лицо и вытер губы рукавом куртки.
– Крепыш, споешь? – спросил кто-то.
– Ну, не знаю…
– Спой, Крепыш!
– Спой!
Долговязый бродяга улыбнулся и сказал:
– Ладно. Тащите гитару.
– Да она уже здесь!
Ему передали старенькую гитару. Крепыш взгромоздил ее на колени, взял аккорд, подкрутил колки, взял еще один аккорд… А потом запел красивым, задушевным голосом: