Не спасай обречённого!, Лекомцев Александр

Не спасай обречённого!

на обложку

Лекомцев Александр

Шрифт:

Роман Павлович: – Так ты, моя благоверная, даже не знаешь, от кого произошёл сей… ублюдок, профессиональный кидала?

Раиса Федотовна:– Знаю, от кого. Олег Аркадьевич Скроматов – хороший человек. Теперь он – в министерстве народного образования. Немного переписываемся, да… через гадкого импотента связь держим, через двоюродного брата, этой… гнусной Милы. Чтоб у неё желудок расстроился на полтора года!

Роман Павлович: – Ты говоришь, что её двоюродный брат – импотент… Значит, и там ты тоже отметилась?

Раиса Федотовна:– А что было делать? Он

же шантажировал. Сказал, если… не буду периодически идти на уступки, то он тебе обо всём доложит.

Роман Павлович (более или менее спокойно): – Теперь ты можешь идти на уступки всем… желающим и встречным, продолговатым и поперечным! Представь, что я даже к тебе зла не питаю. Только чувство жалости. Значит Федя – в маму такой. Ведь ты мне обещала два мешка любви и верности. Привела меня к такому финалу, когда жизнь надо начинать сначала, но пока… не хочется. Ты Сусанин… в юбке. Хоть бы деньги зарабатывала своим… хозяйством, а то – просто так действуешь… Обидно! Ха-ха-ха!

Раиса Федотовна: – Я тебя не держу! Да и бесполезно… Уйдёшь. Я знаю. Ты упрям, как баран. Все твои вещи у тебя вон в том, маленьком чемоданчике. Если ты не поймёшь меня, как женщину, и не сделаешь вид, что ничего не произошло, то… что же делать. Скатертью дорога!

Роман Павлович: – До чего ж ты мелкое и подлое существо! Конечно, так и будет. Вот только допью коньяк и… уйду. Ты уж Феде объясни, что и к чему.

Раиса Федотовна: – Наивный ты, Рома. Федя всё знает и перезванивается с отцом, но осторожно… У него ведь семья.

Роман Павлович: – Я знаю, кто большей частью, работает в министерствах и почему они там, так сказать… работают. Этот биологический Федин отец, Скроматов, за всю свою жизнь, наверняка, многих завёл в непроходимые болота, там их и похоронил. Большая карьера, чаще всего, базируется… на большой крови!

Раиса Федотовна (как бы, озабоченно): – И куда ты пойдёшь?

Роман Павлович (встаёт, наливает себе коньяку, выпивает): – Куда-нибудь… Во всяком случае, подальше от этого гиблого места. Надо уходить, пока вы, Сусанины, не оставили меня подыхать на болоте… нелепой жизни!

Роман Павлович идёт к порогу, берёт свой чемоданчик и выходит в коридор и кричит:

– Ау! Люди! Я заблудился! Помогите найти дорогу!

Раиса Федотовна (наливает себе коньяку, выпивает, она печальна, подавлена): – А ты ведь, Рома, пойдёшь в это самое… никуда не один. Ты поведёшь десятки, может и сотни людей! Ведь много и таких товарищей и господ, кто находится ещё в более худшем положении. Ты-то выйдешь из любого положения… Ты ведь тоже – Сусанин. А они, идущее с тобой и за тобой, не выживут. Не дано! Потому, что они – просто люди.

Раиса Федотовна садиться включает магнитофон, из

которого начинает звучать медитационная музыка, садится в позу лотоса. Задумывается. Потом решительно встаёт, выключает дисковой и говорит: – К черту всё это!

Подходит к тахте, берёт гитару. Звучит музыка, Раиса Федотовна поёт:

– Спит страна большая,

Спит кромешный Рай.

Спи, пенёк с ушами,

Глазки закрывай!

Спят дубы и липы,

Ясень-инвалид,

Все лесные типы.

Лишь топор не спит.

А ты прикрой свои ресницы,

Спрячь, детка, деревянный взгляд.

Топор женат на топорице,