Не спасай обречённого!
Шрифт:
Вели нас раньше к коммунизму.
А ты куда нас поведёшь?
Опять грохочут барабаны
И трубы медные поют.
А мы шагаем, как бараны,
Бредём туда, куда ведут.
Сусанину поклоны
От наших областей!
Народ в него влюблённый –
До самых до костей.
В желудках пустовато,
Грошей иссяк запас.
Но все мы верим свято,
Что он святой у нас.
Ты наш инструктор по туризму,
Ты так и важен, и пригож.
Вели нас раньше к коммунизму.
А ты куда нас поведёшь?
Опять грохочут барабаны
И трубы медные поют.
А
Бредём туда, куда ведут.
Сусанин очень добрый.
Мы – гордые рабы.
От нас остались рёбра,
Но это знак судьбы.
Таких, как он, отныне
На свете больше нет.
Кремлёвской осетрине
От нас – большой привет!
Ты наш инструктор по туризму,
Ты так и важен, и пригож.
Вели нас раньше к коммунизму.
А ты куда нас поведёшь?
Опять грохочут барабаны
И трубы медные поют.
А мы шагаем, как бараны,
Бредём туда, куда ведут.
Роман Павлович кладёт гитару в сторону. Взволнованно ходит по комнате, потом садиться в кресло, за журнальный столик. Облокачивается на него.
Роман Павлович: – Всё равно, на душе не спокойно!
Раиса Федотовна (встаёт, пересаживается к нему, обнимает): – Представь, Рома, а я вот так… восьмые сутки. Не стала уж тебя искать, в Красноярске… звонить. Каждый день думала, что всё образуется. Успокойся! Выпей воды!
Роман Павлович: – Да уж лучше водки!
Раиса Федотовна: – Чёрт с тобой, Рома! Там стоит бутылка, в спальне, в шкафу.
Роман Павлович:– Вот видишь, Раинька, и ты ждала сына с грибами, чтобы… под водочку. А он подвёл нас, как Сусанин… завёл в такую ситуацию, что ни его нет и ни белых грибков… под майонезом.
Раиса Федотовна: – Ты попутал, это у Вани фамилия Сусанин, а у нашего сына – Крюков.
Роман Павлович:– Да, конечно. Уж кто-кто, а наш-то сын, единственный из миллионов людей, Синдромом Сусанина не страдает. Он просто, обычный зомби. Такого человека разбудишь среди ночи и скажешь: «Вставай и шагай!». И он пойдёт! И не только за грибами, но и, куда-нибудь, в Африку, с автоматом Калашникова защищать там… российскую землю (пауза)! Ага, значит, бутылка водки в спальне, в шкафу. Всё понял. С этого надо было и начинать. Похоже, что нашим компрадорам своей… то есть нашей нефти и газа мало.
Роман Павлович, возбуждённый, но немного окрылённый, уходит в соседнюю комнату. Потом возвращается и торжественно (но с вздохами) проходит на кухню. В это время звонит телефон. Раиса Федотовна поспешно встаёт. Берёт трубку, говорит в неё:
– Алё! Междугородная связь? Посёлок Водогон? Лесничество? Да, заказывала (нетерпеливо, переминаясь с ноги на ногу). Слушаю! Сынок, Феденька, это ты? Что ж ты… Это не Феденька? А кто? Лесничий Фёдор Сидорович Шлындин. Поняла! Да, ни черта я не поняла! Говорите разборчивей! Да вы спятили, дорогой Фёдор Сидорович! Мой сын, Феденька, не платит вашей дочке вот уже десять лет алименты? Да вы, охренели! Я-то не охренела, а вот вы полностью! Зарубите себе на носу, что Крюковых в стране несколько десятков тысяч. Не мог же мой Федя, соберите в пучок свой куриный мозг, в десять лет отроду стать папой! Ну, вот, видите! Какая у нас погода? А какую бы вы хотели, Фёдор Сидорович?
Кладёт трубку. В расстроенных чувствах. Из кухни возвращается Роман Павлович, уже повеселевший, но… озабоченный. С бутылкой и стаканом в руке. Садится в кресло. Она походит к журнальному столику, наливает себе водки и выпивает залпом.
Раиса Федотовна: – Там, в лесах, люди столько трупов находят. А ты вот здесь…
Роман Павлович: – Не понял. Ты хочешь меня видеть в рядах поисковиков или тех, кого… находят и не находят. У нас трупами МЧС занимается.
Раиса Федотовна: – Они уже ищут… Даже на вертолётах. Ты думаешь, я тут просто так сижу. Я мамину квартиру продала.
Роман Павлович: – Почему?
Раиса Федотовна: – Да потому, Роман Павлович, что стоимость одного часа нахождения в воздухе, то есть в полёте, вертолёта «МИ-8» равна восьмистам долларов.
Роман Павлович: – Неужели на такие деньги нельзя было купить полтора килограммов грибов? Представь, если за штурвалом этой прекрасной винтокрылой машины тоже сидит какой-нибудь Ваня Сусанин?
Раиса Федотовна: – И что?
Роман Павлович: – Ничего! Он просто ищет нашего сына, где-нибудь, на Ладоге.
Раиса Федотовна: – Почему?
Роман Павлович: – Потому, что у него Синдром Сусанина, и его задача завести тебя в тупик или в… топкое болото нашей непутёвой жизни. А ещё потому он там, что на Ладожском озере отменная рыбалка, и уж окуней и плотвы он наловит даже на удочку… ведра два. И я уже хочу не грибов, а желаю безумно свежей рыбки.
Роман Павлович решительно встаёт и, почти не шатаясь, направляется к телефону. Берёт трубку, набирает номер. Потом передумывает и кладёт трубку на рычаги.
Раиса Федотовна: – Правильно, Рома! Не время сейчас звонить своим… волшебницам «в белых халатах с маленьким сердцем в груди».
Роман Павлович:– Напрасно ты так! Я ведь хотел позвонить в телепередачу «Дом-2». Может быть, Федя там.
Раиса Федотовна: – Почему же ты не позвонил, в этот «Дурдом-2»?
Роман Павлович: – Во-первых, я не знаю номеров их телефонов; а во-вторых, у нас Федя – серьёзный парень и на такую муру и лабуду не поведётся. Род Крюковых – целенаправленныё люди. Ни какие-нибудь там наши соседи… Сусанины! А в третьих – не «Дурдом-2», а «Дом-2». Телевидение надо уважать и… понимать. Правда, мне самому там ни хрена не понятно. Двести пятьдесят каналов или даже больше, а смотреть… нечего.
Раиса Федотовна с большим волнением встаёт с кресла, делает круг по комнате, потом садиться на тахту, берёт в руки гитару и, аккомпанируя себе, поёт:
– В графском доме водочка
В графине на столе,
Лук, укроп, селёдочка,
Антрекот, суфле.
Герцог очень скромный,
В жизни богодул,
Он графине томно
На ухо шепнул:
«Умоляю вас, графиня,
Вы не пейте из графина,
Не марайте нежный алый рот.