Не спешите нас хоронить
Шрифт:
Ча-ча рассказал, что часа полтора назад пошёл за водкой и заблудился. Да и правда, все знали Ча-чу не только как хорошего воина и болтуна-острослова, но и как хорошего пропойцу, способного обнаружить огненную жидкость в любом месте и в любом количестве. Ну и тяпнуть всё найденное в однёху, Ча-ча тоже мог без лишних обиняков. Пил он без меры — чего скрывать-то уж, все свои, все не без греха, все под одним Богом ходим — почти алкоголик он был. Да, любил Ча-ча крепко выпить и крепко поговорить. Такой вот он человек.
Скрипя битым стеклом под ногами, шаркая
В однокомнатной квартире мебели не было — пустота, всё возможное давно пожгли на дрова, на полу только мусор, горы стреляных гильз и несколько разбитых пустых магазинов от ПКМ. Окна наспех, неаккуратно заложены кирпичом. Здесь явно кто-то был до нас, причём — совсем недавно. Наследил, натоптал и ушёл. Вот и низенький костёр, вяло освещая сиё убогое убежище, догорал последние свои минуты и подтверждал наше общее предположение.
Ча-ча, установив на перилах лестницы растяжку на уровне пояса, закрыл дверь и объяснил, что проход на четвёртый этаж он тоже ранее заминировал, и врагов теперь можно не опасаться:
— Посидим немного, базарим, переждём смуту.
Мы немного поговорили стоя, и уже хотели возвращаться к своим, как Ча-ча предложил нам выпить «на дорожку» и закусить вкусными солёными огурчиками. Не устояли, выпили. Стало хорошо. Выпили ещё, присели, и понеслась, родимая, до упора. Усосали два пузыря и поболтали понемногу о всяком. По-душам, не торопясь.
— Говорят, что счастье за деньги не купишь. Ошибаются те, кто так говорят. Я бы купил. Путёвочку куда-нибудь в Испанию, бутылочку вина, ужин в открытом ресторанчике у самого берега моря. Креветки там разные, устрицы в соусе, салатики под оливковым майонезом. Девушки между столиками танцуют в одних тонких купальниках. Просто супер, а не жизнь! — Ча-ча протянул ладони к костру и, не отрывая взгляда от заманчиво мерцающих романтикой углей, медленно выдохнул перегаром: — Разве это не счастье? Счастье! А что для этого нужно? Деньги!
— За деньги не купишь свободу, — внезапно выпалил я, — и любовь за деньги не купишь, и дружбу.
— А ты был в Испании? — словно не услышав моих слов, продолжал Ча-ча.
— Не, не был. Я ваще заграницей не был. Я же из деревни.
— И я не был, но хотелось бы, когда-нибудь, — мечтатель, ещё немного покрутив ладони над костром, резко отдёрнул их. — Горячо, блин!
— Я и на море даже не был.
— И я не был, и я тоже деревенский, — Ча-ча на секунду затих, но, неожиданно очнувшись, грубо пробурчал: — А зато, у нас возле деревни озеро есть! Чистое и большое, там рыбы разной много, раков. Вода прозрачная, и облака отражаясь, мерно плывут по водной глади, и не отличишь, где небо, а где вода. Наловишь чуток рыбёшки, зажаришь на костре, съешь. Поваляешься на травке, водички попьёшь из ручья. Поплаваешь вдоволь, поныряешь, побарахтаешься. Полный расслабон! Вот где она — свобода! Разве это не свобода? А?
— Здорово, мне аж самому почудилось,
— И всё же — свободу за деньги можно купить. За большие деньги. Я раньше, до армии ещё, в газете читал, что мужик какой-то лимон баксов украл. Через хитрые махинации, в своём же банке. И вот, его как-то менты поймали и закрыли, но быстро отпустили потом.
— Зачем?
— За нехваткой улик. Типа. Ну, поделился он с ментами, что уж, не понятно что-ли. Пол-лимона себе оставил, пол-лимона им отдал. Так и купил себе свободу.
— А у нас один мужик по пьяни спёр колёса от трактора, обменял на литр самогонки и сел потом, за такую хрень, на два года.
— Вишь, сам понимаешь ведь.
— Ну, не знаю.
— А любовь тем более за деньги можно купить. Бабы они ведь, курвы, какие? Пока у мужика деньги есть, они на всё согласные, а как тока деньги кончаются, им мужик и нахер не нужен! Они, деньги, даже и называются так — бабки, то есть для баб! Бабки — бабам, мужикам — проблемы.
— И разве это любовь?
— А ты как думал? Как хочешь, так и называй! Но без бабок баб не бывает.
— А я верю в чистую любовь. Любовь сильнее всего. Даже смерти.
— Да ты просто молодой ещё! Не испытал ещё любви, поэтому так и говоришь, не ведая. Любовь и дружба — это очень здорово, но очень сложно. Все моральные, нравственные и этические ценности остаются для человека важными и значимыми только до момента столкновения с лёгкой наживой, с деньгами. Причём, не обязательно с большими деньгами. Тупость, жадность и тщеславие съедают человека заживо. Поглощают полностью, вместе со всеми так называемыми человеческими, гуманистическими качествами. Добро, дружба и бескорыстие сменяются другими вещами, — вмешался в нашу полемику Сосед.
— Какими, — удивленный Ча-ча громко рыгнул, — а?
— Наглость, алчность и циничность! Они вытесняют из человека любые остатки человечности. Виной всему — деньги. Всё не бесплатно, всё за и ради денег.
— Помнишь, пацаны говорили, что и Чечня заварилась не из-за «сохранения территориальной целостности», а ради денег, — вспомнил я слова Винограда из 81 самарского мсп.
— А как же! Нефть! Все знают, что от этой войны пахнет нефтью. Долларами.
— Я ничё не понимаю.
— Ну ничего, живы будем — не помрём. Лишь бы не калекой.
— Точно! Вот домой вернусь, и плевать я хотел на всё! В жопу всё! Вот, посмотри, вот! Видишь? — вспылил Ча-ча и сунул свои ладони мне прямо под нос. — Вот! Вот им всем!
Я посмотрел на его ладони. Фурункулёз — для солдат дело обычное. Опухшие, гнойные, ужасно чешущиеся болячки донимают каждого, служившего в армии. Антисанитария, недостаток средств личной гигиены, невозможность, а иногда и нежелание помыться и следить за собой, приводят к печальным последствиям. Грязь попадает в кровь и разводит инфекцию. Иногда доходит до ампутации конечностей. Ладонь Ча-чи распухла из-за таких гнойничков, и, значит, нестерпимо зудела. У меня такая фигня тоже была. Еле избавился.