Не стану взрослой
Шрифт:
— Карик! Карик! — позвала мама.
— Ну что еще?!
— Вернись.
Зачем-то она послушалась.
— Карик, что с тобой? Это из-за Алены?
— Не знаю. Наверное.
И зачем только она напоминает об этом?
— Карик, ну что теперь, из окна выкинуться? — спросила мама, не слыша в своих словах злой иронии.
— Вы можете оставить меня в покое?
— Ладно-ладно, Карик. Я все понимаю, — мамин голос стал добрым. — Я вот блинчики хочу испечь, твои любимые. Будешь блинчики?
— Буду… — устало ответила Карина. Можно подумать, у нее есть выбор!
А мама относится к ней, как к девочке
Мама ушла. Карине тоже нечего было делать в комнате брата. Осталось лишь спросить:
— А что это за книжку ты принес?
— Посмотри.
Карина взяла со стола томик, глянула на название и бросила обратно, фыркнув:
— Все сказочки читаешь? Когда ж ты повзрослеешь!
Концерт начался с того, что Элла куда-то убежала, оставив Максима одного недалеко от сцены. «Я сейчас». Ладно, есть время осмотреться.
Фойе и круглый зал с невысокой сценой — вот и весь клуб. По краю зала — стойка бара и столики. Ничего особенного, если не считать того, что клуб находился в каком-то огромном подвале, в который вела крутая лестница с высокими, неудобными ступенями, к тому же без перил. Приходилось опираться на стену.
Первая группа уже настраивалась. И совсем не «дети», как презрительно назвал их Костя, даже не студенты, кажется. Хотя черт их разберет: за длинными волосами и бородами совсем не видно лиц. Да и на эмо не особенно похожи, скорее на металлистов, но только из-за причесок, — одеты вполне нейтрально, только у басиста на футболке какая-то готическая надпись.
Максим глянул на экран КПК. Концерт начнется меньше чем через пять минут. Публики поразительно мало: что-то между двумя и тремя десятками, из них тех самых «эмо», подростков с черными челками, пирсингом и смешными галстучками, всего треть. Есть еще три-четыре не то гота, не то металлиста, остальные выглядят вполне обычно. Просто молодые люди с девушками, которые пришли отдохнуть. Почему же народу так мало? Слишком дорогие билеты? Пожалуй, действительно дороговаты, хотя и не по меркам Максима. А может, все ушли на «Назарет»? Тоже вероятно. Как бы то ни было, музыкантам можно только посочувствовать. Играть концерт для практически пустого зала — ребята, мне вас жаль…
Среди жиденькой кучки зрителей выделялся молодой человек с оранжевыми взбитыми волосами. На нем была кожаная куртка со стоячим воротником, не «косуха», но явно рокерская вещь. Эх, небось, и душно в ней! Джинсы обычные, светлые. Из-под широких штанин выглядывают здоровенные армейские ботинки. На руках — плотно облегающие, словно намертво прилипшие к рукам беспалые перчатки.
Почему-то Максиму очень понравился этот имидж. Когда апельсиноголовый двинулся от сцены к стойке бара, Максим даже попытался, топчась на месте, сымитировать его наглую, расхлябанную походку.
Вскоре он отыскал взглядом Эллу: сидит на диванчике у выхода из зала с какими-то девчонками, одетыми почти так же, как она. С подружками, значит, решила пообщаться. Ну, и то дело. И все равно, Эллочка, так не надо. Взяла и бросила одного. Могла бы и с подружками познакомить. Или ты чего-то стесняешься?
Первая же песня первого коллектива (кажется, он назывался «Коллайдер»)вогнала Максима в уныние. Группа резала угрюмый
Вторая песня группы «Коллайдер» мало чем отличалась от первой, то же самое — третья и четвертая. Максим чувствовал себя все хуже. Можно сходить в бар и взять какого-нибудь энергетика… Он развернулся: теперь Элла стояла с каким-то молодым человеком, как раз возле стойки бара, и о чем-то разговаривала.
Это еще кто? Конкурент? Не похоже. Стоят очень близко, но только потому, что иначе не удалось бы поговорить в этом шуме. Даже не обнимаются — это хорошо. Парню на вид лет двадцать. Здоровый такой, лицо широкое. Волосы длинные, вьющиеся. На черной футболке без рукавов какой-то сатанинский рисунок.
Так, энергетик отменяется. Иначе придется пройти возле этих двух и напомнить о себе, тогда Элле, должно быть, будет неловко. Если ей хочется поговорить с этим парнем — пусть говорит. Посмотрим, что будет дальше.
Следующая группа, названия которой Максим не разобрал (что-то по-английски), играла в точности то же самое, что и «Коллайдер». Теперь понятна истинная причина, почему публики так мало. Надо думать, половина из них — друзья музыкантов, которых пропустили на халяву.
Если у Эллы с этим парнем что-то серьезное — может, лучше уйти? Новую девочку найти не проблема.
Максим заставил себя смотреть на сцену и более не поворачиваться в сторону бара. Его хватило минут на пятнадцать, но это было не зря: когда он снова посмотрел в сторону Эллы, та стояла совсем одна, с баночкой коктейля в руке. Судя по лицу, ей было не очень весело, хотя поди разбери.
Подойти, спросить? Надо. Пора напомнить, кто ее сюда привел и за вход заплатил.
Максим подошел. Элла смотрела в сторону.
Он достал КПК, написал: «Хочешь побыть одна?» Поднес к ее лицу.
Элла посмотрела ему в глаза и вяло пожала плечами.
Он написал: «Все нормально?»
Она достала свой мобильник и набрала без знаков препинания: «Да наверно я не знаю».
Максим уже писал новое сообщение, но Элла опередила:
«Пойдем поближе там сейчас «пластика»».
Максим не очень понял эту мысль, но просьбу девушки выполнил.
Он встал на прежнем месте, недалеко от сцены, прижавшись к Элле сзади и сложив руки на ее животе. Она не возражала — и сама теснее прижималась к нему, будто надеялась спрятаться в нем.