Не судьба
Шрифт:
«Да ну её!» – подумал Юра. Он даже был рад окончанию их отношений. Поигрались в любовь – и хватит. Он старался внушить себе мысль о том, что теперь их странная связь логически завершена, однако в глубине души очень не хотел потерять её. Юра понимал, что стоит Лене появиться и поманить его – и он помчится потрахаться с ней куда она скажет.
В апреле 1967 года Юра и Таня поженились, а в сентябре уехали на работу в Японию. Там Юра безвыездно проработал примерно четыре года без отпуска, растеряв волосы, ухудшив и без того расстроенное зрение, а также печень. Хорошо хоть, что зубы пока продолжали сохранять практически идеальное состояние, благодаря доставшейся от мамы прекрасной стоматологической наследственности. Что же касается Тани, сначала она некоторое время была просто домохозяйкой, а потом ей удалось устроиться библиотекарем посольства. По выходным они всегда вставали очень поздно и сразу переходили к обеду в ресторане, причём Таня предпочитала хоть по чуть-чуть выпивать, предпочитая виски, а также обязательно выкурить сигарету.
Работа в Посольстве СССР в Токио продолжалась около четырёх лет, причём без отпусков, так уж получилось. Там Юра насмотрелся многого. Работа в посольстве перевернула представления Юры как о дипломатах, так и о советском государственном аппарате, особенно его руководящей верхушке. Более того, взгляд на СССР с внешней стороны позволил ему сделать кощунственный по тем временам вывод о неизбежности краха Советского Союза вследствие нежизнеспособности его общественно-политического строя, в основе которого – отрицание частной собственности и ложное представление о будущем человечества. Понятно, что своими мыслями Юра ни с кем не делился. Он знал, что жена в душе разделяет его взгляды, однако не был уверен, что она когда-либо не скажет лишнего, особенно под влиянием алкоголя. Юра нередко вспоминал, как однажды пьяный советник посольства Денисов брякнул ему: «Социализм не так уж и хорош, ты только посмотри, как шикуют не только японские богачи, но и те, кого называют у нас средним классом, а при социализме человек с высшим образованием, но без связей вообще никто!», и в такие моменты вспоминал испуганный взгляд его жены, смотревшей с нескрываемым страхом то на мужа, то на Юру. Её опасения были понятны: а вдруг Юра передаст слова «кому следует». Другой бы на месте Юры так и сделал. Но Юра как скрытый диссидент в душе одобрял диссидентские настроения, поскольку во всё возрастающей степени ненавидел СССР.
В советское время дипломаты представляли собой отдельную касту, неплохо замаскированную от населения внутри СССР. Об их жизни, особенно в пресловутом «капиталистическом окружении», советским людям знать полагалось лишь то, что они «выполняют трудную и почётную работу, помогая нам строить коммунистическое общество». Чтобы попасть на работу в посольство, торгпредство или иную структуру советских загранучреждений, надо было состоять в комсомоле или единственной в стране партии, проскочить через мелкое сито разных парткомов и комиссий, пройти проверку КГБ и собеседование в специальном отделе ЦК КПСС – логова управления всем неповоротливым советским государством, ведомства косного и удивительно ретроградного, боявшегося любых веяний эпохи и нагло прикрывавшегося заботой о моральном и идеологическом благополучии населения большой державы. Поэтому советские учреждения за рубежом были напичканы сотрудниками КГБ, которые в основной своей массе были, по мнению Юры, достаточно насмотревшегося на них за границей, самой развращённой частью советского общества и не могли вносить какой-либо весомый вклад в развитие поистине грандиозных дипломатических усилий государства. Реальную работу выполняли те, кто не был связан с КГБ и исправно тянул дипломатическую лямку, не тратя время на слежку за коллегами. Но таких было на удивление немного.
Период перестройки и последовавшее за ней исчезновение Советского Союза с политической карты мира показали удивительную способность к мимикрии и перерождению именно цековских и кагэбэшников, считавшихся в СССР наиболее благонадёжными. Достаточно посмотреть на списки руководящих сотрудников многих министерств и ведомств. С другой стороны, можно порадоваться тому, что любовь к Родине, а точнее, к Великой России позволила и Президенту, и многим другим вытравить из себя остатки коммунистической идеологии, совершенно не совместимой с нормальной жизнью. За это все они заслуживают не осуждения, а похвалы. Нашему главному герою идея построения коммунизма была противна с детства, что давало ему в период работы в посольстве возможность легко стряхивать пропагандистскую лапшу со своих ушей и относиться ко многому в жизни со здоровым юмором и цинизмом.
Советские дипломаты не были исключением из мировой практики. Каждое загранучреждение любого государства – это замкнутый мирок, не допускающий в свои ряды командировочных и туристов, трепещущий перед московским начальством и мечтающий лишь о материальных благах. Среди дипломатов всегда найдутся и жуткие неряхи, и, и алкоголики, и страстные охотники за чужими жёнами, и напыщенные дураки, то есть все те, кого мы ежедневно видим в повседневной жизни. Поэтому не стоит покрывать советских дипломатов
Однако, как ни покажется это странным, даже сейчас многие в России остаются в плену лжи советского периода. Видимо, придётся подождать ещё лет сорок-пятьдесят.
8. Из практики загранработы
Случившиеся в Токио с нашим героем истории весьма забавны и поучительны для всех без исключения. Итак, далее следует
История первая. Не вовремя высунулась
В Японии летом очень жарко. Однако для дипломата очень важен дресс-код: на работу надо являться comme il faut, то есть в пиджаке и при галстуке, и не снимать при иностранцах ни то, ни другое весь рабочий день. Предвечернее солнце палит нежадно и жарит лучами людей, снующих в небольшом дворике у ворот посольства. Неумолимо приближается время большого приёма в честь заместителя председателя совета министров СССР, находящегося здесь с официальным визитом. К сожалению, пожилому зампредсовмина по-человечески не-повезло: некто из местных попытался ударить его не то палкой, не то чем-то вроде того. Последствия удара были гораздо менее заметны, чем в результате покушения на цесаревича-наследника Николая Александровича 29 апреля 1891 года в городе Оцу. Но те детали хорошо известны, а эти не разглашаются. Многих наших били за границей и даже убивали. Иногда убийства были вполне мотивированными, например, в случаях с Войковым и Воровским. Однажды в Нидерландах советскому послу врезал по физиономии местный полицейский, разразился крупный скандал, а советский министр иностранных дел кривомордый Громыко, который был известен всему миру как Mr Nyet, ещё и обвинил немолодого заслуженного дипломата в том, что тот сам во всём виноват. Про инцидент с зампредсовмина известно только, что в основном удар пришёлся по спине очень немолодого и известного в японоведческих кругах переводчика и автора известного словаря Льва Анатольевича, постоянно находившегося при высокопоставленном госте. Переводчик слегка пострадал, но госпитализация не потребовалась. А высокий гость, видимо, отделался испугом. Глядя на его холёную физиономию советского бюрократа, Юра подумал, что высокопоставленного гостя давно изнежили советская действительность и подобострастие подчинённых, и поэтому угроза физического насилия может серьёзным образом сказаться на его душевном и физическом состоянии. Однако в данном случае Юра ошибся: тот благополучно прожил ещё целых сорок лет. Видимо, тоже в душе был пофигистом.
Все в посольстве гадают, как пройдёт приём после случившегося и в какой форме японская сторона принесёт извинения. Но если извинений не последует, а такое в принципе кое-кто в посольстве допускал, то насколько уместно в таких условиях проводить приём и потчевать гостей? Может, приём вообще отменить? Но в таком случае это будет воспринято как признание советской стороной полного провала миссии зампредсовмина.
Между тем, судя по звукам и запахам из окон посольской кухни, посольский повар Иван Гаврилович уже вовсю командует местными поварами, которые под его пристальными взорами готовят закуску и выпивку. Поэтому резонно предположить, что послу уже известно кто и как будет извиняться.
И тут некстати появляется маленькая рыжеватая собачонка.
Немногие знали, что кто-то из посетителей консульского отдела подарил её заведующему отделом Александру Васильевичу, матёрому кагэбэшнику, умело строившему из себя «своего в доску». Юра как обжора остаётся благодарен ему за первое знакомство с местной кухней, в частности за приобщение к суси , сасими и сакэ , оказавшимися весьма приятными. Собак вообще-то в посольстве держать вроде бы нельзя, но глава консульского отдела живёт тут же во дворе, рядом со служебным зданием и, несомненно, имеет неписаное право на некоторые поблажки.
Собачка обычно пряталась от солнечного зноя, но суета во дворе и запахи с посольской кухни её всегда интересовали: «Может, и мне перепадёт хоть чуть-чуть?». Именно перепадёт, потому что швырнут объедки перед ней на асфальт, к чему она успела привыкнуть. Подношения, иногда даже щедрые, были нередкими, потому что в посольстве время от времени кого-нибудь вкусно угощали.
Далее во дворе появляется сам посол – «его превосходительство» Олег Александрович, импозантный, холёный мужчина в возрасте чуть более 50 лет, властный, но до смешного боявшийся жены – Татьяны Александровны, в молодости очень красивой, весьма ухоженной и более властной, чем муж. Посол подходит ко второму лицу в посольстве советнику-посланнику Алексею Петровичу, невзрачному человечку того роста, который в народе метко прозвали «метр с кепкой», и негромко говорит:
– Извиняться приедет сам премьер-министр.
– Вот как? Замечательно, Олег Александрович! Это наверняка следствие ваших с ним хороших отношений. Но вот одна маленькая проблема: тут бегает приблудная собачонка, которая вполне способна напугать высокого гостя.
– Где она? А-а, эта…Видимо, случайно проскочила, когда ворота открывали. Вот к чему приводит электрический контроль ворот! Теперь смотрят только на пульт, а смотреть ведь надо на ворота, но на ворота вам всем, как я снова убеждаюсь, плевать. Я же предупреждал. Ну что, бросим все дела и будем говорить только о собаке? Выгоните её!