Не та девушка
Шрифт:
Поворот. Поворот. Поворот.
Танец не заканчивается.
— Какие грезы рождаются в девичьих головках темной ночью? — риторически вопросил незнакомец и сделал вид, что размышляет над этим вопросом. — К примеру, невинная дева в сладостном томлении воображает…
Тут голос мужчины стал бездушным и мертвым как лязг металла.
— …как загорается чей-то дом. Двери его заперты и жильцы не могут выбраться наружу. Кричат, молят о спасении. Но его не будет. Или же о том, как кто-то падает под поезд, который надвигается. А после колеса наезжают на еще живое тело…
Тут мне удалось высвободиться
— Хватит!
Шут не стал снова хватать меня.
— Не стоит так бояться собственных желаний, особенно, если они настолько естественны, миледи, — с прежним тонким дребезжащим смешком продолжил он, уже не пытаясь снова вовлечь в танец. Более того, шут начал отступать. — Вы можете все это получить. В подарок.
Незнакомец в цветастом наряде все пятился и пятился, в конце концов, растворившись среди гостей, которые в круговерти своего веселья так ничего не заметили.
Стихли последние ноты вальса.
Пятилась и я. В итоге врезавшись в испуганно охнувшего молодого человека, в котором я без труда опознала Джулиана Кина. Не придумали еще такой маски, которая могла бы скрыть яркую зелень глаз, к тому же голос его невозможно было не узнать.
— Вы в порядке, мисс? — с тревогой осведомился мистер Кин, придерживая меня под локоть.
С неожиданной ясностью я осознала, что если бы не эта спасительная рука — я бы просто осела на пол.
— Нет, — произнесла я, не в силах лгать. — Я совершенно точно не в порядке.
Мистер Кин покивал и отвел меня к ближайший стул, на который и усадил с великой осторожностью, а после еще и принес бокал шампанского. Меня гость миссис Браун не узнавал, но это не удивляло. Он вообще не демонстрировал особенной догадливости за все время нашего знакомства
— Думаю, что приглашать вас на танец будет неуместно? — осторожно предположил мистер Кин, и я с готовностью подтвердила, что танцевать, скорее всего, не пожелаю в ближайшую вечность.
Молодой актер выразил подходящую случаю удрученность и удалился, галантно попрощавшись напоследок. Уже спустя пару минут я увидела Джулиана Кина среди танцующих — он кружил какую-то белокурую фею, которая счастливо смеялась и получала от бала огромное удовольствие. Которого меня лишил какой-то ужасный человек. Ужасный человек, который слишком хорошо знал о тех мыслях, что я прятала даже от самой себя.
И то как он говорил со мной, как обращался…
Я думала, что тут, в Сеннене, я в полной безопасности, думала, меня никто не найдет в этой глуши. Но сперва приехал Генри Дарем (пусть случайно, но все же!), а теперь еще и странный незнакомец, который говорит такие пугающие вещи. И ведь это два разных человека — священник выше шута минимум на полторы головы! А если появятся и другие?
Разумеется, после такого омерзительного начала бала, никакого удовольствия от праздника я получить не смогла и большую часть вечера провела, скрывшись в одном из малоосвещенных углов зала и разглядывая танцующих. Временами в толпе гостей мелькал яркий костюм шута, но больше он ко мне не приближался.
Утром после бала я чувствовала себя совершенно разбитой и несчастной, так что визит викария к завтраку доставил еще меньше удовольствия, чем обычно, тем более Генри Дарем
После обеда, уже переговорив с некоторыми соседями, я узнала, что викарий навещал практически всех, кто посещал маскарад, и каждый раз вел себя одинаковым необъяснимым образом. Убить на это преподобному Дарему пришлось весь день, но, похоже, такая потеря времени его нисколько не смущала.
В итоге я решилась спросить у капитана Дарема, с которым мы столкнулись в бакалейной лавке, что происходит с его братом.
Джордж Дарем пожал плечами и, расплатившись с хозяйкой лавки, просто ответил:
— Очевидно, Генри проверяет, все ли из его прихода вернулись после праздника домой.
Надо сказать, подобное объяснение запутало меня еще больше. Капитан взглядом указал на дверь, давая понять, что продолжать разговор в лавке он не планирует.
Я последовала за ним, снедаемая в равной степени любопытством и беспокойством.
— Так что же такое с вашим братом, сэр? — спросила я напрямик, когда дверь закрылась под аккомпанемент звона колокольчика. Этот звук пробудил во мне самые недобрые воспоминания.
— Он предполагает, что маскарад — это прекрасное мероприятие, где могут появиться… не самые добрые и желанные гости, мисс Мерсер, — продолжал со снисходительной улыбкой капитан Дарем. — Те, которые незаметно могут занять чужое место.
Я потеряла дар речи, поняв, к чему именно клонит мужчина.
— Вы имеете в виду… нечистую силу? — со смесью изумления и веселья спросила я, не в силах поверить, что викарий мог быть настолько суеверным.
Джордж Дарем тонко улыбнулся и кивнул.
— Именно. И не смотрите на меня так, мисс Мерсер. В нечистую силу верит Генри, а никак не я. Собственно говоря, он из-за этого и принял сан. Чтобы бороться с потусторонним злом.
Тут капитан не выдержал и совершенно по-мальчишески хихикнул.
— Это долгая история, и если вы позволите, я расскажу ее по дороге к вашему дому.
Не дожидаясь ответа, брат викария взял меня под руку. Протестовать я не стала, слишком велико было любопытство. И даже взгляды, которые почувствовала на себе, взгляды жадных до слухов людей, не остановили меня.
— Случилось все много лет назад, мисс Мерсер, — начал капитан Дарем. Голос его против обыкновения звучал бесстрастно и словно даже отстраненно. Обычно брат викария так с женщинами не разговаривал. — Мы с Генри тогда гостили у родственников на севере, неподалеку от Вороньего замка, родового гнезда графов Грейстоков. Дикие места. Дикие и мрачные.
Бывать на севере мне никогда не приходилось, но по виденным фотографиям я могла представить себе, о чем говорит капитан Дарем.
— Мне было пятнадцать лет, а Генри только-только сравнялось десять. Через два дня после празднования Дня Всех Святых Генри не вышел к ужину. В высшей степени странный поступок для моего брата, надо сказать, мисс Мерсер, и я тут же разволновался. Когда же выяснилось, что Генри вовсе нет в доме, — запаниковал. За окном уже стемнело, к тому же разразилась буря, и от мысли, что десятилетний мальчик остался где-то на улице один…