Не та девушка
Шрифт:
Хилл чуть вымученно улыбнулся и пожал плечами, пытаясь выразить смущение.
— Тут уж ничего не поделаешь, выяснилось, что в местном деле я ничем помочь все равно не в силах и разумней уехать, — почти убедительно произнес полицейский и с подозрением покосился на меня. — Жаль, что разочаровал стольких людей, но жизнь подчас бывает жестока.
Священник как будто сочувственно покачал головой.
— А я еще более жесток, инспектор, — уведомил мистер Дарем с явной насмешкой. — И я хочу узнать,
Инспектор Хилл посмотрел на меня как на предательницу и упрямо покачал головой.
— Вообще не понимаю, о чем вы ведете речь, преподобный. Работа в полиции — серьезное дело, мы не интересуемся никакими… шутами.
Голос столичного инспектора был преисполнен самого едкого сарказма, который мог бы заставить отступить кого угодно, но не Генри Дарема.
— Вот как? — недобро переспросил священник, и я тут же заподозрила, что дело может обернуться для инспектора Хилла ну очень дурно.
— Вот как! — рявкнул полицейский, кажется, все больше и больше нервничая. Но чем вообще может священник напугать инспектора? — И кто вы такой, преподобный, чтобы задавать мне вопросы?!
Замечание Хилла показалось мне вполне резонным: это служители закона имеют право допрашивать, но с каких пор гражданские требуют ответа у полицейских?
От улыбки мистера Дарема, мрачной и зловещей, у меня по спине холодок пробежал. И не потому что я была особенно впечатлительной девушкой, просто выглядел священник уж чересчур устрашающе. Хилл замер, ожидая чего-то поистине кошмарного… и дождался.
Генри Дарем размашисто перекрестил инспектора.
Я готова была уже поднять священника на смех, однако не успела сделать этого.
Столичный полицейский сперва отшатнулся от разошедшегося священник, а после схватился за горло и захрипел. Прежде темно-карие глаза Хилла внезапно стали ярко-зелеными, лицо смертельно побледнело и его черты неуловимо изменились, раскрывая совершенную красоту, которой, кажется, мужчина прежде не обладал…
На священника инспектор Хилл глядел с яростью и… словно бы со страхом.
— А могу еще и распятием приложить, — с довольной ухмылкой сообщил преподобный и бросил взгляд в мою сторону. — Ну так что, мисс Мерсер, фэйри для вас все еще лишь простонародное суеверие?
Похоже, что нет… Потому что ни один человек не переменился бы настолько сильно от одного только крестного знамения.
Подходящих слов для ответа священнику у меня не нашлось, как и вообще каких бы то ни было слов — слишком уж я была поражена неожиданной метаморфозой мужчины перед нами. Инспектор Хилл… фэйри?! На самом деле нечисть?!
Преподобный был готов лопнуть от самодовольства после такой наглядной демонстрации собственной правоты.
— Может,
Хилл зашипел разъяренный змеей и показал священнику настолько непристойный жест, что тут же захотелось провалиться сквозь землю.
— Размечтался! Изгонит он меня, экзорцист несчастный! — гневно сверкая зелеными глазами воскликнул полицейский, который уже полностью пришел в себя. — Можешь даже не рассчитывать, что я испарюсь! Хоть всего распятиями обложи — я останусь здесь.
Викарий чуть растерянно прицокнул, очевидно для него слова нечисти имели определенный смысл.
— Не думал, что подменыши — вот такие, — произнес задумчиво Генри Дарем и распятие из кармана все-таки вытащил. Вот уж точно — пришел на переговоры во всеоружии.
Взгляд Хилла буквально прикипел к символу веры в руках священника. Пусть, похоже, он и не соврал по части того, что его не изгнать, однако викарий совершенно точно мог доставить врагу рода человеческого бездну неприятных ощущений.
— Так кто такой шут, нечистая твоя душа? — снова повторил свой вопрос мистер Дарем. — Юлить уже смысла нет, кто ты такой, мы поняли.
Совершенное в своей красоте лицо фэйри перекосило от гнева и возмущения.
— Ты идиот? Кем может быть шут?! Разумеется, шутом! К вам заглянул ненароком шут! — голос инспектора Хилла звучал все громче и громче.
Мы со священником озадаченно переглянулись. Наш странный собеседник, судя по возмущенному взгляду, был уверен, что сказал нам совершенно все, что требуется, мы ж считали, что Хилл не сообщил вообще ничего.
— И от того, что он шут, мы должны трепетать и ужасаться? — насмешливо поинтересовался мистер Дарем. — Ты сломя голову удираешь от своего сородича, только из-за того, что он кого-то развлекает?
Полицейский буквально зарычал от гнева.
— Охотник на нечисть, чтоб тебя, — выплюнул Хилл, постепенно возвращаясь к прежнему, будничному облику, только в глазах то и дело мелькали проблески волшебной зелени, — нахватался по верхам и счел себя большим докой! Ты даже не имеешь представления, что такое шут, насколько велико его могущество!
Во взгляде фэйри читалось сильнейшее презрение, он смотрел на нас с мистером Даремом словно на низших существ, которые живут на земле только по ошибке провидения.
— Шут — второй после монарха, предел его могущества неизвестен никому! Я всего лишь рыцарь — меня шут может уничтожить по щелчку, тем более, что мы с ним не сородичи! Будь он из нашего двора, я бы знал! Он бы непременно почувствовал меня и показался! Значит, в вашу гнилую деревушку зачем-то заглянул шут Неблагого двора… А фэйри этого рода к смертным совершенно нерасположены.