Не так страшен босс...

Серова Марина Сергеевна

– Но ведь документы оформляете вы? Счета по оплате?

– Да... да, конечно, я оформляю, но ведь договаривается-то он. Моя задача – просто провести ту или иную сумму, заполнить необходимые бланки...

Хм... А вот интересно, сам продавец или покупатель при заполнении бланков присутствует? Или все это тоже заполняется со слов многоуважаемого Михаила Натановича?

– То есть если Михаил Натанович договаривается с кем-то о покупке, предположим, той же иконы, самого продавца этой иконы вы не видите?

– Как правило, нет. Да мне и незачем. И потом, сами эти люди вовсе не стремятся афишировать свое участие в подобных

сделках. Антиквариат – это такая сфера... закрытая. Михаил Натанович сам составляет договор на приобретение вещи, в договоре указываются сумма и все условия, продавец подписывает его, а я оформляю документы, уже руководствуясь этим договором.

Понятно. Ну хоть договор есть. Хоть не просто на словах. Но все-таки этот юркий Михаил Натанович пользуется удивительной свободой. Нет, магазинчик все-таки не мешает пробить. Отследить, как совершаются сделки. В такой закрытой сфере, как антиквариат, возможны нюансы очень разные. Что, если, покупая очередную вещицу, Рабинович кого-то надул, а человек этот, зная, что магазин принадлежит Буровому, отыгрался на нем?

Кажется, Софья Львовна намекала на то, что и сейчас Рабинович ведет какие-то переговоры о покупке. Интересно, с кем? Но об этом, похоже, придется спрашивать у него самого. Вот только как мне спросить об этом, чтобы он ответил? Нет, не миновать мне беседы с Ольгой.

Глава 6

Я так и не выяснила у бухгалтерши, кто еще работал в тесном контакте с Буровым и Ахмеровым в то время, когда они вели общий бизнес. Было совершенно ясно, что ответов на эти вопросы я не получу. Либо получу, но совсем не те, какие надо. Начнет рассказывать о каких-нибудь барменах и официантках. Спрашивается, на кой черт они мне сдались?

Поэтому я закончила разговор, поинтересовавшись напоследок, где я сейчас могу найти самого Рабиновича. Мне необходимо было переговорить с ним с глазу на глаз.

Вместо того чтобы сразу ответить мне, бухгалтерша начала нажимать кнопки телефонного аппарата.

– Михаил Натанович? Тут... э-э... эта девушка... ну, которую вы присылали. Она говорит, что ей необходимо срочно побеседовать с вами... Да? Да? Ну хорошо... хорошо, я передам.

Во время этого короткого разговора на лице бухгалтерши, к моему величайшему удивлению, появилось не только вполне человеческое выражение, но даже какая-то игривая улыбка. Признаюсь, этот факт заинтересовал меня больше, чем весь наш разговор.

Но все быстро объяснилось.

– Михаил Натанович просил передать, – сказала Софья Львовна, положив трубку, – что сегодня он не сможет встретиться с вами. Сейчас он поедет на переговоры по поводу нового приобретения в наш магазин, а потом... потом у него тоже дела.

– Более важные, чем убийство господина Бурового?

Софья Львовна действительно была очень неглупой женщиной, поэтому суть моего вопроса поняла сразу. Если Рабинович не хочет сотрудничать со мной, значит, ему есть что скрывать, и я могу зачислить его в круг подозреваемых. Поэтому, немного поколебавшись, она ответила:

– Знаете... все мы люди. Все имеем свои слабости. У Михаила Натановича нет жены, она умерла... уже довольно давно. Может человек иногда расслабиться? Даже Борис Григорьевич никогда не возражал... хотя случалось, что... ну, в общем, Михаил Натанович пропадал иногда на несколько дней. Впрочем, ненадолго.

Дня два, три – максимум. И никто не пенял ему на это. К тому же он всегда наверстывал упущенное время. А сейчас – тем более, такой стресс. Может человек иногда расслабиться?

Вот оно что! Оказывается, любезнейший Михаил Натанович ко всем своим прочим неоспоримым достоинствам еще и ловелас. Наш пострел везде поспел. И дела крутит, и по девочкам успевает... в его-то возрасте.

– А... вы извините, конечно, я понимаю, это вопрос... довольно интимный, но... если не секрет... у Михаила Натановича имеется постоянная пассия или он... любит разнообразие?

На лице Софьи Львовны снова заиграла лукавая улыбка, однако тайну босса она не выдала.

– Ну, откуда же я могу знать, – произнесла она с таким выражением, что на минуту я и сама подумала, что она не знает. – Ведь вы сами сейчас сказали – это вопрос интимный. С какой стати Михаил Натанович будет делиться со мной?

– Но... если, например, его присутствие необходимо срочно... как-то вы его находите?

– Увы, нет. Он даже телефон отключает. Эти его походы – вообще тайна за семью печатями, даже Борис Григорьевич, кажется, не знал, куда он ездит, и, что греха таить, это его иногда очень раздражало... Но, как я уже говорила вам, все всё понимали и до серьезных ссор никогда не доходило.

Интересное получалось кино. Я-то, собственно, спросила о девочках из тех соображений, что, возможно, причина всей этой неприглядной истории – какая-нибудь «шерше ля фам». Не поделил финансовый директор девчонку со своим боссом да и замочил его с досады. А потом свалил все на бывшего компаньона. Ведь Рабинович тоже знал, что Ахмеров раньше работал с Буровым, и знал также о том, что Ахмерова кто-то заложил. Вот и решил воспользоваться ситуацией...

А по словам бухгалтерши, выходит, что у Рабиновича с Буровым не только общих девочек не могло быть, а что Буровой девочек Рабиновича вообще никогда в глаза не видел. И похоже, увидеть не стремился.

Да, кажется, версия с дамой здесь не срабатывает. То есть версия с посторонней дамой. А вот версия с дамой по имени Ольга Буровая очень даже реальная. И те хотя и скупые, но довольно красноречивые сведения, которые я получила сегодня от Софьи Львовны, делают эту версию вполне обоснованной. Ольга получила все деньги мужа и возможность распоряжаться ими. Если в процессе дальнейшего расследования выяснится, что именно сейчас по какой-то причине деньги ей особенно необходимы, – мотив налицо. Только интересно, как я смогу это выяснить?

Тем не менее продолжать разговор с Софьей Львовной я считала нецелесообразным. Думаю, здесь воздействие должно быть строго дозированным. Не стоит пытаться выжать из нее сразу все. Лучше через некоторое время встретиться с ней еще раз и снова провести небольшую беседу. К тому же во второй раз она уже будет воспринимать меня как знакомую и, возможно, будет более разговорчивой.

Прощаясь, я попросила у нее телефон и была несколько удивлена, когда она безо всяких отговорок просто написала на клочке бумаги свой номер. Правда, как я поняла, это был рабочий телефон, номер того самого аппарата, с которого она только что звонила Рабиновичу, но это уже неважно. Главное, что теперь я смогу договориться о встрече с ней без помощи Рабиновича, и наша беседа не будет омрачена предварительными инструкциями от начальства.