Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).
Шрифт:
— Но ведь здесь все просто. Продажа незаконна. Вы можете вернуть ему деньги и принудить отдать картину.
— Именно. Но тогда не обойтись без суда и скандала, а мой клиент этого не потерпит. Он скорее откажется от картины, чем предаст дело огласке. Дебенхэм может лишить сына содержания, но не чести. Одна беда: старик непременно хочет вернуть картину. Я должен заполучить ее во что бы то ни стало. Сэр Бернард дал мне карт-бланш и, кажется, готов подписать пустой чек. Он и Крэггсу предлагал вписать любую сумму, но тот порвал бумажку. Старики стоят друг друга. Ума не приложу, что мне делать.
— Поэтому вы дали объявление в газету? — поинтересовался Раффлс все тем же сухим тоном.
— Да, это моя последняя надежда.
— И вы хотите, чтобы мы выкрали картину?
Сказано это было неподражаемо.
— Я знал, что вы не те люди! — простонал он. — Я же не думал, что откликнутся люди вроде вас. Но ведь это не кража, — горячо возразил он, а возвращение украденного! Кроме того, сэр Бернард заплатит ему пять тысяч, как только получит картину. Поверьте, Крэггсу огласка нужна еще меньше, чем Дебенхэму. Нет-нет, это смелое предприятие, авантюра, если угодно, но не кража.
— Вы сами говорили о законе, — пробормотал Раффлс.
— И о риске, — добавил я.
— За это мы и платим, — напомнил Адденбрук.
— Но недостаточно, — покачал головой Раффлс. — Мой дорогой сэр, подумайте, что поставлено на карту. Нас не только могут вышвырнуть из клуба, но и посадить в тюрьму, как простых воров! Деньги нам нужны, не скрою, но рисковать ради такой суммы не имеет смысла. Удвойте ставки — и я возьмусь за это дело.
Адденбрук колебался:
— Вы считаете, что справитесь?
— Мы попробуем.
— Но у вас нет…
— Опыта? А вы как думали!
— И вы действительно готовы пойти на риск ради четырех тысяч фунтов?
Раффлс взглянул на меня. Я кивнул.
— Готовы. И будь что будет!
— Мой клиент не станет столько платить, — уже тверже заговорил Адденбрук.
— Тогда мы не станем так рисковать.
— Вы серьезно?
— Абсолютно.
— Три тысячи в случае успеха.
— Четыре — вот наше последнее слово, мистер Адденбрук.
— Тогда в случае провала вы не получите ничего.
— Все или ничего? — вскричал Раффлс. — Вот это по-нашему! По рукам!
Адденбрук открыл было рот, привстал, но потом снова уселся и посмотрел на Раффлса долгим, пристальным взглядом. Меня там словно не было.
— Я видел вашу подачу, — задумчиво произнес он. — Когда у меня выдается свободный часок, я хожу на «Лорде» [82] и много раз видел, как вы побеждали лучших игроков Англии и брали викеты, когда все было против вас. Прекрасно помню последний матч джентльменов и игроков [83] : я был там. Нет такого приема, которым бы вы не владели… Я склонен думать, что если кто и может выбить старика австралийца, то это вы!
82
«Лорде крикет граунд» — знаменитый лондонский стадион для игры в крикет.
83
Джентльмен и игрок — термины в крикете. «Крикет явился первым видом спорта, где деление на любителей и профессионалов было официально зафиксировано в правилах. Причем предпочтение первой из этих категорий выражено в них совершенно недвусмысленно… Существуют еще и параллельные термины: джентльмены и игроки. Это второе противопоставление помогает понять, почему любительское отношение к делу стало отождествляться с принадлежностью к избранному классу. Статус джентльмена… был вершиной человеческих амбиций» (В. Овчинников, «Корни дуба»).
Сделку заключили в «Кафе-Рояль».
Сделку заключили в «Кафе-Рояль», куда Беннетт Адденбрук пригласил нас на шикарный обед. Помню, он пил шампанское легко, бокал за бокалом, как пьют в моменты крайнего внутреннего напряжения, и, уж конечно, я составил ему компанию; но Раффлс, всегда являвший образец воздержания, едва притронулся к бокалу и по большей части молчал. Как сейчас вижу его: уставился в тарелку и все думает, думает. Адвокат нервничает, смотрит то на Раффлса,
— Прошу прощения, мистер Адденбрук, — сказал он, — у меня есть мысль, но пока я бы предпочел не обсуждать ее ни с кем. А вот с сэром Бернардом мне очень надо поговорить. Вас не затруднит написать ему пару слов на вашей карточке? Разумеется, если вам угодно, вы можете поехать со мной и присутствовать при нашем разговоре, но я не вижу в этом особого смысла.
Как обычно, Раффлс добился своего, хотя Беннетт Адденбрук и выказал некоторое недовольство, когда мой друг ушел. Я и сам был немало раздосадован. Раффлс по природе своеволен и скрытен, объяснил я, но более смелого и решительного человека мне встречать не доводилось; я бы ему доверился без оглядки и дал полную свободу действий. Больше ничего я говорить не стал, хотя и чувствовал, какие сомнения терзали адвоката, когда мы расстались.
В тот день я больше не видел Раф-флса, но, одеваясь к ужину, получил от него телеграмму: «Будьте у себя завтра после полудня и отмените все дела. Раффлс». Телеграмма была отправлена с вокзала Ватерлоо в 6.42.
Значит, Раффлс был в городе. Случись это прежде, когда мы были не так хорошо знакомы, я бы отправился его разыскивать. Теперь же я сразу понял, в чем смысл телеграммы: я ему не понадоблюсь ни сегодня вечером, ни завтра утром, но в указанное время он не замедлит появиться.
И действительно, на следующий день около часа он был у меня на Маунт-стрит. Я видел в окно, как он на всех парах подкатил к дому и выпрыгнул из кэба, ни слова не сказав кучеру. Минуту спустя я встретил его у лифта, и он буквально втолкнул меня обратно в квартиру.
— Пять минут, Банни! — закричал он с порога. — Ни секундой больше!
Он сбросил пальто и рухнул в ближайшее кресло.
— Я жутко спешу, — выпалил он, — весь день в бегах! Только не перебивайте, пока не дослушаете. Я составил план операции вчера за обедом. Первым делом надо было втереться в доверие к Крэггсу; нельзя просто вломиться в «Метрополь», тут надо действовать изнутри. Проблема первая: как подобраться к старику. Предлог — что-нибудь связанное с его драгоценной картиной, чтобы выяснить, где он ее прячет и все такое. Не мог же я заявиться к нему и, якобы из чистого любопытства, попросить показать картину. Выдать себя за второго представителя сэра Бернарда я тоже не мог. Оттого я и просидел весь обед молча, все ломал голову, что бы придумать. И придумал! Если бы мне удалось заполучить копию полотна, я бы смог попросить позволения сравнить ее с подлинником. Тогда я отправился в Эшер, чтобы узнать, существуют ли копии. Проведя полтора часа в Брум-холле, я выяснил, что там копий нет, но вообще они должны быть, так как сам сэр Бернард (вот уж экземпляр!), приобретя картину, позволил нескольким художникам срисовать ее. Он нашел их адреса, а я потратил вечер, отыскивая самих художников. Но они работали на заказ: одна копия покинула пределы страны, за второй я сейчас охочусь.
— Так вы еще не виделись с Крэг-гсом?
— Виделся и подружился; пожалуй, из них двоих он больший оригинал, хотя оба старика по-своему любопытны. Сегодня утром я взял быка за рога, пошел к австралийцу и лгал, как Анания [84] . Еще чуть-чуть — и было бы поздно: старый разбойник уплывает завтра домой. Я сказал, что мне предложили купить копию знаменитой «Инфанты Марии Терезы» Веласкеса и я поехал к владельцу подлинника, но узнал, что картина продана Крэг-гсу. Надо было видеть его лицо, когда он услышал это! Его злобная физиономия расплылась в самодовольной ухмылке.
84
См. Деяния Святых Апостолов (5: i-ii): «Некоторый же муж, именем Анания, с женою своею Сапфирою, продав имение, утаил из цены, с ведома и жены своей, а некоторую часть принес и положил к ногам Апостолов. Но Петр сказал: Анания! Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли?» И далее: «Ты солгал не человекам, а Богу».