(не) только твоя
Шрифт:
Встретив их я забыл, что меня ждет водитель. Что у меня, вообще-то, идет рабочий день. Мне хотелось только одного - продлить этот момент подольше. Но маленькая девочка стала тереть глазки и вдруг очаровательно зевнула.
– Дневной сон, - пояснила мне Вета.
– Она все еще с удовольствием спит дневной сон.
– Умничка, - хвалю от души, и малышка застенчиво улыбается, заправив прядь светлых волос за ушко.
Каждое ее движение мне хочется запомнить наизусть. Кажется, стоит оторвать взгляд и я что-то пропущу.
– Я провожу вас.
– В этом нет необходимости, на самом деле, - покачала головой Вета.
– Есть, - настоял, отрезав.
Взял все пакеты в одну руку, присел рядом с девочкой и улыбнулся:
– Поднести, принцесса?
– А мне можно?
– искренне удивилась девочка.
– Тебе все можно.
Я не видел, скорее почувствовал, как ее мать в очередной раз закатила глаза.
– Мамочка говорит, что нужно ходить ножками.
– Мамочка девочка, ей, как и тебе, не положено носить тяжести. А мне не тяжело.
Папочка готов носить свою принцессу хоть до самой свадьбы.
О боже. Свадьба. Это же настанет день, когда мне придется делить это сокровище с другим мужиком? Я ему заранее не завидую.
– Тебе точно не тяжело, папочка?
Я даже перестал шагать. Посмотрел в ее маленькое личико. Убила без ружья. Все. Я повержен, и повержен навсегда.
Она назвала меня папочкой.
– Нет, доченька, мне не тяжело.
Что действительно тяжело, так это сдержать обуревающие эмоции, которые вызвали ее слова. Ком, непрошенно подкатившийся к горлу. Влагу, непрошенно подкатившую к глазам.
Вета идет рядом с нами и задумчиво молчит. Уже около входа в гостиницу, прежде, чем открыть перед нами дверь, она негромко заметила:
– Аля уснула.
– Пусть спит, - ответил так же негромко, опять не в тему просевшим голосом.
– Она никогда не спала на улице. Ни в коляске, ни в автобусах. Это... впервые с ней так. Ей комфортно в твоих руках.
– Тебе тоже всегда было. Наша дочь вся в мать.
После этого Вета перестала со мной разговаривать.
Мы дошли до их номера молча, внутри я аккуратно переложил Алину в кровать и подсунул ей ее нового льва. Любовался ей несколько минут.
Вета ждала у двери и сухо поблагодарила за то, что я донес дочь.
– Когда я увижу ее снова?
– спрашиваю требовательно, прямо в лоб.
Пусть даже не пытается юлить и выкручиваться теперь.
Она отходит к сумочке, достает оттуда блокнот и ручку, записывает туда цифры.
– Мой номер. Звони, будем договариваться.
Голос звучит все так же сухо и официально. Я, прохладно усмехнувшись, киваю.
– Как скажешь.
Я уже собираюсь выйти, чтобы продышаться, покурить
– Ты должен знать, что тебя ни к чему не принуждают, и...
Оглядываюсь и смотрю на нее в упор.
– Я позвоню сегодня вечером. Мне нужно вернуться на работу, это срочно. Но как только я завершу дела там, я наберу. Скажи, что она любит кушать, я привезу.
– Без самодеятельности с едой. Я слежу за ее питанием строго и не позволю вмешиваться в...
– Аллергия на шоколад?
– перебиваю.
– Эммм... да.
– Это у нее от меня. В остальном?
– Только полезное сладкое. Фрукты, например.
– Понял, - кивнул, и усмехнулся, - вот уж не подумал бы, что из тебя выйдет такая строгая мать.
– Я же нисколько не удивлена. Было легко понять, что из тебя выйдет потакающий во всем отец.
– Увидим, какой из меня выйдет отец. Впрочем, делать выводы за пять минут всегда было твоей фишкой.
Обмениваться колкостями и завуалированными обвинениями - это так по-детски, я признаю. Но с ней не могу по-другому. С ней вообще все было по-другому... Я забыл, каким был, когда мы были вместе. С ее отъездом того меня как стерло. Остался чистый лист. Который заполнился вновь не лучшим образом.
– Ты видел себя в магазине? Тут судить не надо, все итак на поверхности.
– Я впервые вижу свою четырехлетнюю дочь. И задолжал ей любви и игрушек за четыре года, что ее ненормальная мамаша украла у меня!
Вот не хотел же. Хотел сбежать как можно быстрее на свежий воздух, чтоб не раздувать опять пламя, которое не потухло. Но нет же.
– Тебе пора, - Вета бросает ледяной взгляд на дверь, которой, не сомневаюсь, не прочь мне придать ускорения.
Я знаю ее характер и помню ее темперамент. Когда мы с ней ссорились, в доме не оставалось целой посуды. Бокалы, кружки и тарелки только в путь свистели у моих ушей, а я только и успевал, что вовремя угибаться.
– Мне пора, - соглашаюсь и напоминаю строго, - я позвоню.
– Удачи, - хмыкает тем же ледяным голосом.
Вот стерва.
– Не возьмешь трубку - приеду без предупреждения и вынесу эту чертову дверь, - гаркнув, разворачиваюсь и выметаюсь к чертовой матери подальше от нее. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Хочется уебать в стену, или себе по морде. Я уже и сам не знаю.
Егор ждет меня там, где договорились. Видит мое лицо и сочувственно интересуется:
– Сложные переговоры затянулись, шеф?
А я только теперь вспоминаю, что обедал с гарпией. Это словно было в прошлой жизни. Моя жизнь второй раз разделилась на до и после. Первый раз - когда эта женщина от меня сбежала, второй - когда она ко мне вернулась. Мое личное проклятие, черт бы ее подрал. Хотя о чем это я. Кому б и когда в своем уме я позволил бы ее драть.