Не трогай кошку
Шрифт:
– Эмори! Тебя не было целую вечность! Ради бога, где вы пропадали? Заблудились в лабиринте?
Это была девушка из «ягуара». Я сразу узнала ее: отцовское лицо странным образом проглядывало сквозь ее облик с темно-русыми волосами и накладными ресницами. Широкий рот с ненакрашенными губами, которые тогда были надуты, теперь очаровательно улыбался. Она была выше матери, но не намного, очень тоненькая, в голубых джинсах с заклепками на карманах и просторном свитере до бедер, как туника. Свитер когда-то был белым, и я заметила, что один рукав начал с краю распускаться. Но культ небрежности не слишком проявлялся в ее внешности;
– Кэти... – начала ее мать. Но Джеймс уже высвободил свою руку:
– Ты еще не знакома с моей троюродной сестрой. Это Бриони. Бриони, это Кэт Андерхилл.
– Привет, Бриони. Рада с вами познакомиться. Где-то я вас уже видела.
Она протянула руку, и я пожала ее.
– То же самое сказала ваша мать. Тот портрет, похоже, лучше, чем нам казалось.
– О нет, дело не в картине. Просто, когда поживешь здесь, начинаешь лучше узнавать черты Эшли. – Она снова бросила быстрый взгляд на Джеймса и серьезно добавила, обращаясь ко мне: – Извините. Наверное, мне следовало начать с этого: я сожалею о том, что случилось с вашим отцом. Это ужасно.
– Спасибо. А не вас ли я видела вчера в Вустере? Вы остановились у перехода, пропуская меня и черную кошку.
– Ха, точно! Вспомнила. По крайней мере, кошку я запомнила, а вас, боюсь, не заметила. Такая самоуверенная, да? Я чуть ее не задавила. И к тому же черная, тогда как мне особенно нужна удача!
– Да? И почему же особенно?
Кэти взяла меня под руку, а мать, как пастух, погнала нас в гостиную.
– Да нет, не то чтобы особенно. Просто мне всегда не хватало везения. А кому хватает? Давайте сядем и выпьем. Папа опять звонит кому-то. Что будете пить? Эмори нальет. Я не навредила вам с кошкой?
– Она оказалась еще расторопнее меня. И теперь, когда я встретила вас, одной загадкой стало меньше.
Кэти расширила глаза над бокалом мартини. Они были темные, как у ее отца. Пушистые ресницы делали их огромными, как у куклы Барби.
– Загадкой?
– Да. Я только вышла из конторы адвоката – она как раз у перехода, вы, наверное, знаете? – и увидела, что он тоже смотрит на вас. Мне показалось, он сказал «кошка», и я не могла понять почему. Если он имел в виду черную кошку, я и сама ее видела... А теперь понятно. Мы говорили о поместье и вашей семье, а сейчас я услышала, как мой брат называет вас «Кэт». Мистер Эмерсон, конечно, имел в виду вас. Что ж, по крайней мере, с одной загадкой покончено.
– С одной? А есть и другие? – спросила она.
– Надеюсь, – весело вмешалась миссис Андерхилл.
Я удивленно взглянула на нее, а она поспешила продолжить:
– Столько прожить в замке со рвом, прямо как у Теннисона, и ни тени призрака, или тайного хода и прочего, чего можно было ожидать! Мисс Эшли, мы с Кэти так ждали, что вы расскажете о тайнах поместья, которые не упомянуты в книгах. Эти экскурсоводы довольно сильны в истории, но не могут знать всего.
Я поняла, что в присутствии дочери она не хочет говорить о пропавших вещах. Ну и правильно. Я рассмеялась:
– Простите, что не оправдала ваших надежд. Здесь мало таинственного, но есть потайная лестница – признаться, довольно скучное место, но в свое время ею пользовались.
Пока я говорила, в комнату вернулся мистер Андерхилл. Это снова был «воротила» бизнеса. С мистером Эмерсоном он закончил разговор, пока Джеймс еще не поднялся в классную, так что все это время говорил, по-видимому, с деловыми партнерами. Но мистер Андерхилл не стал об этом упоминать и добродушно сказал:
– Я так и знал, что все эти истории о католических священниках – правда.
– Вы покажете нам эту лестницу, Бриони?
Кэти так стремится ее увидеть, подумала я, хотя и слишком явно выражает тревогу – то ли она в самом деле боится «настоящих» Эшли, некогда владевших поместьем, то ли хочет задобрить девушку, у которой отбила Эмори. – Прямо сейчас, после обеда?
– Конечно, если хотите.
– Милая, – вмешалась мать, – может быть, мисс Эшли не хочется идти туда сразу.
– О, извините ради бога... – Раскаяние тоже было немного чрезмерным, как и нетерпение. – Совсем забыла. Что вы можете обо мне подумать!
– Все в порядке, – сказала я. – Очень мило с вашей стороны, но не беспокойтесь обо мне. После обеда я с радостью покажу вам лестницу.
– А за обедом расскажете нам, где она, – добавил Джеффри Андерхилл.
Итак, на время забыв про загадки и тайны, мы вошли в гостиную.
ЭШЛИ, 1835 ГОД
Он лежал на спине, глядя на темный квадрат зеркала на потолке. Рядом спала она, спокойно, как ребенок.
Первая их близость при свете свечи. Он вспомнил, как она сначала возражала, а он настаивал. Она уступила, как всегда и во всем, чего он хотел.
Странно, что эта уступчивость, даже покорность, привела его не к скуке и к последующему отвращению, как с другими, а к благодарности и в конце концов к любви.
Свеча слабо горела. Скоро, когда это не покажется таким тяжелым трудом, задует пламя. В комнате пахло горячим воском и лавандовой водой, которую она готовила каждым летом, чтобы ополаскивать волосы. Нужно открыть окно и впустить рассвет, но еще рано. Рассвет всегда приходит слишком рано.
ГЛАВА 10
Позвольте мне сначала сказать вам, что если собираетесь с ней только поиграть, то это будет очень бесчестно с вашей стороны. Синьора такая молоденькая; если вы хотите, как говорится, оплести ее, то это будет очень нехорошо с вашей стороны по отношению к такой благородной девице, будет очень неблагородным поступком.
Обед был в сугубо американском стиле: тарелки салата с холодной курицей, сыр и фрукты, все вместе с хрустящими булочками, и кофе, который подали сразу. Если не считать кофе, который мне все-таки удалось выпить попозже, все было восхитительно и очень подходило для обеда в прекрасный теплый день. К тому же вода была со льдом – роскошь для Эшли. Рассматривая груду льда в хрустальном кувшине, я гадала, учитывая американское здравомыслие, за свой ли счет Андерхиллы установили холодильник. Наш старый за его долгую жизнь никогда не давал больше двенадцати маленьких кубиков зараз.