Не трогай спящих
Шрифт:
Высокий итальянец из иммиграционной службы без вопросов поставил штамп в паспорте и вернул его. Худ подхватил чемодан с ленты транспортера и повернулся к молодому таможеннику, сидевшему напротив.
– Niente (ничего нет (итал.) - прим. пер.).
Молодой человек бросил на Худа безмолвный печальный взгляд и пометил мелом его чемодан. Худ прошел через стеклянную дверь. В наружной зоне аэропорта толпилось с полдюжины людей, два шофера поджидали у стойки обмена валюты.
Худ сразу же заметил круглое лицо Граффа, но смотрел мимо. Правда, в следующее мгновение Графф двинулся ему навстречу, протягивая
– Как поживаете, Артур?
– Худ облегченно пожал ему руку. Он прекрасно понимал, как сильно рассчитывает на опыт и поддержку Артура Граффа, хорошо знающего местные условия.
– А как вы поживаете, сэр?
– спросил в ответ Графф, невысокий толстяк с оливковой кожей, голубыми глазами и редкими черными волосами. Он отличался бесконечным добродушием, находчивостью и огромным числом друзей, большим, чем у любого человека, известного Худу. Графф был одним из лучших агентов "Круга" в Европе.
– Отлично, Артур. Вы прекрасно выглядите.
Они вышли на солнце и зашагали к машине.
– Боже мой, как хорошо после Лондона! Артур, вы просто не знаете, как вам повезло.
– Да, я знаю, - рассмеялся Графф.
Стоявший неподалеку автомобиль оказался большим "доджем" 1952 года выпуска.
– Извините за машину, сэр. Я взял её у Курца. Думал, так будет лучше: не так заметно.
– Конечно, а почему бы и нет?
Но, укладывая чемодан в багажник, Худ взглянул на Граффа. Старая машина казалась лишней предосторожностью, если, конечно, ничего не происходило. Графф был частично в курсе дела, но всю информация по делу ему не сообщали. Настороженность Худа нарастала.
Они выехали из аэропорта и направились по пыльной проселочной дороге в сторону Местре. Деревья отбрасывали на проезжую часть изящные тени. Мимо пролетали крытые красной черепицей крестьянские домики и неубранные кукурузные поля. Потом, повернув на перекрестке налево, они выехали на прямую, как стрела, дамбу и помчались в сторону Венеции. Графф вел машину быстро, та, несмотря на возраст, вела себя отлично. Худ прекрасно понимал, что сейчас ему придется полностью положиться на Граффа. Графф продолжал болтать о своей поездке этим летом с молодой женой в Готтенбург, а Худ слушал, отвечая почти автоматически.
По обе стороны дороги расстилалось серовато - стальное море. Вдали появились зелень, величественные здания и колокольни, а потом, когда они миновали дамбу, потянулись портовые краны и склады. Потом они въехали под зеленые своды Пьяццале Рома.
– Это просто предосторожность, сэр, - сказал Графф, доставая чемодан Худа.
– Не думаю, чтобы кто-нибудь следил за нами.
Худ осмотрел улицу, взглянув поверх крыши машины. Мчащиеся мимо автомобили, автобусы, остановка, поток пешеходов - ничего необычного. Графф передал чемодан Худа посыльному и велел отнести его наверх.
– Давайте поедем на vaporetto (паровой катер (итал., венец.) - прим. пер.) - сказал Графф.
– Конечно, у меня есть моторные лодки. Но на катере незаметнее.
– Очень хорошо.
Они пересекли Пьяццале Рома и подошли к причалу. Графф купил билеты до Сан Тома, третьей остановки на втором маршруте, и они остановились у парапета, поджидая катер. Худа наслаждался прекрасной картиной; он всегда испытывал
За поворотом канала их поджидал пока ещё скрытый от глаз великолепный город, красивый, как почтовая открытка, такой переменчивый и единственный. Поджидая катер, Худ думал о розовых дворцах, отражающихся в зеленой воде каналов, о шелушащейся штукатурке, олеандрах, растущих на старинных мостовых. Перед ними в обе стороны проносились сверкающие моторные лодки. Пропыхтела баржа для мусора с диковинной надстройкой. Шум, движение, плеск воды - это придавало всей сцене необычайную живость и яркость. Несмотря на смутное беспокойство, Худ почувствовал, как к нему возвращается радостное ощущение возвращения.
Небольшой причал с навесом был забит ожидающими пассажирами - местными рабочими, священниками, туристами, итальянками со свертками. Графф что-то сказал, и Худ наклонился к нему, чтобы расслышать.
– Любопытно, - заметил Графф.
– Вон там стоит портье из отеля. Отель недавно переменил владельца; они сшили новую форму, не такую, как на нем.
Худ немного выждал, а потом взглянул в ту сторону. Портье в коричневой форме стоял у конца причала. Он не обращал на них внимания, поджидая, как и все, прихода катера.
– Может быть, он просто решил пошутить, - сказал Худ. Но подумал при этом, что они совершили ошибку, воспользовавшись катером, на котором за ними так легко проследить.
Их слегка встряхнуло, когда черно-белый паровой катер ударился о пристань. Пассажиры устремились вперед. Портье со свертком подмышкой поднялся на палубу следом за ними. С шумом, вздрагивая и пыхтя, катер отвалил от пристани. Никто даже не пытался разговаривать, чтобы не перекрывать невероятный шум.
Худ с удовольствием разглядывал нависающие над каналом дворцы, похожие на старых одряхлевших благородных рыцарей, столпившихся у воды, и почувствовал, как его подавленность постепенно тает.
Они проплыли Большим каналом мимо Ка'Д'Оро, потом под мостом Риальто мимо театра Гольдони. Когда катер подошел к остановке, Графф поднялся. Они начали проталкиваться вперед, перед ними на берег сошел портье. Пройдя несколько метров по набережной он остановился, чтобы перевязать сверток, удерживая его на одном колене. Когда они повернули в тихую маленькую улочку к отелю, портье исчез.
– Один из наших друзей?
– спросил Худ.
Графф пожал плечами.
– Трудно сказать.
Отель отделял от улицы большой мощеный двором со статуями и изящными пилястрами, окаймлявшими портик и террасу с видом на канал. Это был старинный дворец Висконти, где Худ останавливался в тех случаях, когда его не пугала огромная цена и хотелось тишины и уединения. Палаццо был великолепен, комфортабелен и предназначен лишь для избранных.
Джулио, менеджер и один из владельцев отеля, вышел, чтобы лично поздороваться с Худом. Они около года провели вместе в Кембридже. Помимо старого знакомства, особого внимания требовала бронь, заказанная братьями Ротстайл. Они возглавляли банк "Круга", хотя Джулио, конечно, ничего не знал о "Круге". Худу предоставили номер по освещенному солнцем фасаду, из окон открывался вид на Большой канал и часть дворца Контарини.
Когда посыльный принес чемодан и вышел, Худ закурил.