Не трогай спящих

Мэйо Джеймс

– А теперь вам придется извинить меня. У меня есть определенные часы для размышлений, определенные часы для покаяния и умерщвление плоти. Я уверен, вы сумеете использовать наши возможности. Мы немало поработали, чтобы сделать их идеальными. Вы должны почувствовать себя совершенно свободным, чтобы реализовать все свои фантазии. Вам будут созданы все условия. А после этого мы снова поговорим. Кстати, Маларен будет вашим опекуном. Спокойной ночи.

Худ встал, но прежде чем он успел что-то предпринять, Загора повернулся, прошел через арку и исчез. По комнате пронесся

поток воздуха, словно кто-то открыл наружную дверь. Худ был зол, расстроен и чувствовал, что его надули. Снова он почувствовал себя страшно беззащитным.

Маларен приблизилась и остановилась в ожидании. Худ допил вино. На другом конце комнаты в полной готовности стоял Чен.

– Хотите пойти со мной?
– спросила Маларен.

Худ овладел собою.

– Конечно, но прежде всего мне хотелось бы получить сигареты и мою одежду. Не могли бы вы проводить меня туда, где они лежат?

– Нужно выполнять желание Учителя, делать то, что он сказал, чтобы подготовиться к дальнейшему.

– Давайте начнем с этого, - Худ посмотрел ей прямо в глаза. Она поколебалась, но потом повернулась и пошла вперед.

Они поднялись по широкой изогнутой лестнице, повернули в маленькую лоджию и она открыла дверь. Комната была обставлена с аскетичной простотой: матрас на низкой деревянной кровати, низкий лакированный столик, тростниковые циновки. В дальнем конце комнаты - туалет с душем и умывальником. Никаких признаков его одежды. Потом он заметил встроенный в стену шкаф. Вся одежда была внутри - кроме пиджака.

Он похлопал по брючному карману, нашел сигареты и зажигалку, закурил и глубоко затянулся. После этого захлопнул шкаф и подошел к двери. Маларен ждала снаружи.

– Маларен, грех подождет, - сказал Худ.
– Вам лучше немного поспать. Встретимся утром, - и захлопнул дверь.

Худ сидел в темноте на кровати и курил. Он переоделся в собственную одежду и обнаружил, что ему оставили брючный ремень. Тот всегда можно было использовать как оружие в чрезвычайных обстоятельствах. Хитроумное устройство пряжки позволяло вынимать центральный язычок и ставить его на место, так что когда он обмотал ремень вокруг руки, в кулаке у него оказался двухдюймовый стальной штырь. Он чувствовал, что приближается момент, когда придется его использовать.

Худ ждал. В доме было тихо. Два часа ночи. В окно были видны освещенные луной лужайки с густыми тенями. Он медленно докурил сигарету. В идеальном случае пригодились бы туфли на веревочной подошве, но и его легкие башмаки телячьей кожи тоже годились.

Он пересек комнату и осторожно открыл дверь. В лоджии было темно. Худ шагнул вперед - и едва удержал равновесие. Обнаженная Маларен, свернувшись клубочком, дремала на коврике у порога, и когда он собрался её перешагнуть, проснулась и села.

Худ приложил палец к губам. Она молча поднялась на ноги, не спуская с него глаз. Слабый свет, проникавший через открытую дверь комнаты, золотил обнаженное тело.

– Что вы здесь делаете?
– прошептал Худ.
– Маларен, я думал, вы мой опекун, а не охранник.

– Это мое наказание.
–

Казалось, что её совершенно не волнует нагота, она просто стояла перед ним, не пытаясь укрыться.

– За что?

– Я должна отбывать наказание.

– Это не причина, - прошептал Худ и коснулся её руки.
– Боже мой, вы замерзли. Вот...
– он вернулся в комнату, взял кимоно, в котором ходил до того, и набросил ей на плечи. Потом отбросил назад рукава и завязал пояс. Кимоно было велико для нее, но все же лучше, чем ничего.
– А теперь отправляйтесь спать.

– Что вы собираетесь делать?
– спросила она.

– Взглянуть на имеющиеся запасы и чего-нибудь выпить. А вы оставайтесь и сторожите дверь, пока я не вернусь, И будьте хорошей девочкой.

– Я должна идти с вами.

Худ взглянул на нее. Ладно, подумал он, симпатичная девочка, все будет в порядке.

– Да, конечно. Ведь вы же мой проводник. Идите вперед.

Она спустилась по лестнице, приподнимая подол кимоно. Что же задумал Загора? Что? Она всего лишь тонкая соломинка в его руках...

Внизу девушка пересекла полутемный коридор и свернула в одну из открывшуюся перед ними комнат. Когда она дошла до арки в дальнем конце комнаты, Худ повернулся и на цыпочках проскользнул в арку, через которую они вошли. Свернув в сторону, он оказался в маленьком вестибюле, свет в который проникал только сверху, и притаился. Худ слышал, как прошла Маларен, его разыскивая. Потом выждал несколько минут и осторожно вышел.

Он прошел по слабо освещенным комнатам, пробуя ставни на окнах. Однако все они были заперты каким-то способом, с которым он не справился. Он обнаружил две двойные двери, также запертые и ведущие дальше в глубину дома, и ярко освещенный коридор, заканчивавшийся железной решетчатой дверью. Худ постоял немного, глядя вдоль коридора, но никто не появился. Ясно, что от другой части здания он отрезан.

В узкой длинной комнате, оказавшуюся за соседней дверью, Худ наконец обнаружил незапертый ставень. Он осторожно отодвинул его и выбрался наружу. Стараясь держаться в тени, осторожно обошел ту часть здания, которая оказалась недоступной изнутри; там он обнаружил другой вход. Из попытки проникнуть внутрь ничего не получилось. Виден был свет, пробивавшийся через застекленный люк в середине крыши, кто-то не спал.

Затем он едва расслышал тихий смех, смеялась женщина. Смех все нарастал, постепенно он становился неудержимым. Это было ужасно, и Худ вздрогнул. Тиара?

Вдруг за углом послышался скрип гравия. Худ окаменел и прижался к стене. Приближались чьи-то шаги, никто не появлялся, но ошибки быть не могло. Кто-то подстерегал его с другой стороны.

Худ отступил в тень, нашел окно и вернулся внутрь, потом опустил ставень, пересек комнату - и лицом к лицу столкнулся с Маларен.

– Я потеряла вас, - сказала она, - и испугалась.

– Чего вы испугались?

– Того, что потеряла вас. Вы исчезли. Пожалуйста, не исчезайте.

– Тот освещенный коридор и есть юдоль греха?
– спросил Худ.