Не тяни леопарда за хвост
Шрифт:
— Будь прокляты неверные! Все из-за них! Если бы не эти собаки, полиция не...
Во время выгрузки — иного слова не подберешь — полицейские проявили не больше любезности, чем за полчаса до того, у дверей притона. Едва ступив на землю, Эмерсон крепко прижал меня к себе и нагнулся:
— Потерпи, Пибоди! Сейчас назовусь, и мы... Дьявольщина!
Не часто мне доводилось видеть бледное от страха лицо моего рыцаря. Казалось, одни глаза жили на этом лице, и устремлены они были на тот самый предмет, который поколебал мужество
Понятия не имею, откуда о рейде стало известно прессе. По-видимому, газетчиков пригласила полиция — осветить свою бурную деятельность или, вернее, отсутствие таковой. Во всяком случае, репортеры слетелись стаей воронья.
— Дьявольщина, — хрипло повторил Эмерсон. — Нет, Пибоди, не буду я называться. При этих... Нет, не буду!
Арестованные выстроились (не без помощи полисменов) в ряд. Среди разношерстного сброда Эмерсон выделялся, как лев среди шакалов. Два констебля, проводившие осмотр, уставились на него во все глаза. Один ткнул другого в бок:
— Глянь-ка! Ну прям сердце поет при виде этих голубков. Бородач-то так и прилип к сво...
Кулак Эмерсона закрыл болтуну рот. Думаю, надолго, если судить по плачевному состоянию разбитых в кровь губ.
— Ты как смеешь, негодяй... — взревел «бородач», — в присутствии дамы... и не просто дамы, а моей... моей... Проклятье!
Причиной последнего возгласа стали яркая вспышка и дымок фотокамеры. Ну мог ли неистовый профессор, пусть и замаскированный, не попасть в поле зрения газетчиков!
— Будьте любезны, — выступив вперед, обратилась я к первому попавшемуся на глаза полисмену, — немедленно вызвать сюда инспектора Каффа из Скотланд-Ярда.
Так-то вот! Воспитание вкупе с выдержкой сделали свое дело. Констебль, подступивший к Эмерсону, который занял боевую стойку, неуверенно затоптался на месте и в конце концов разжал кулаки. Его коллеги, уже готовые прийти на помощь, застыли как вкопанные.
— Прошу. — Я сунула руку в карман. — Моя визитная карточка.
— Какого черта ты потащила в притон визитку? — первым делом налетел Эмерсон, когда мы остались наедине.
Нас провели в крохотное, без единого окошка, помещение, где из мебели с трудом уместились три стула и конторка и где сами стены дышали страхом, отчаянием и горем. Трубка Эмерсона кислорода не добавляла, но возражать я сочла неуместным.
— Ты мне только нож взять запретил. Что же касается визитки... победителей не судят, дорогой. Как видишь, она нам пригодилась.
— Тогда уж и репортерам парочку вручила бы.
— Сарказм не к месту. Даже если бы борода не съехала набок, журналисты вмиг узнали бы твой непревзойденный удар. Что он такого сказал, Эмерсон? Я не расслышала.
— И слава богу.
Мой маскарад тоже пострадал от малоприятной поездки в полицейском фургоне. Добрая половина шпилек исчезла, и растрепанная грива не помещалась даже под объемистым
— Кто эта женщина?
— Женщина? — Эмерсон полез в карман, звякнул мелочью. Вынул спичечный коробок. Чиркнул спичкой. Поднес к трубке. — Какая женщина?
— Должно быть, красавица была в молодости.
— М-м-м... — Эмерсон чиркнул второй спичкой.
— Она тебя знает.
— Мало ли кто меня знает, Пибоди. — Эмерсон чиркнул третьей спичкой.
— Трубка горит вовсю, Эмерсон. Где ты с ней познакомился? Когда? И что вас связы...
Дверь распахнулась. Эмерсон чуть ли не вприпрыжку ринулся к двери, как будто встречал воскресшего из мертвых друга.
— Инспектор Кафф? Прошу прощения, что потревожили вас в неурочный час.
— Не переигрывай, Эмерсон, — посоветовала я. — В конце концов, мы здесь тоже в неурочный час. А инспектор прибыл по долгу службы.
— Совершенно верно, мэм. — Кафф освободил руку из железной хватки, дунул на побелевшие пальцы и слегка потряс ладонью. — Рад знакомству, профессор. Давно жду, признаться. Не думал только, что оно произойдет при таких... э-э... необычных обстоятельствах.
— Да уж! — хохотнул Эмерсон. — Буду рад продолжить знакомство, но не при таких, как вы верно подметили, обстоятельствах. Не соизволите ли подтвердить наши личности, чтобы я мог увезти миссис Эмерсон...
— Как же так! — возмутилась я. — На тебя это не похоже, дорогой. Скрывать от полиции факты — преступление. Полагаю, вы уже догадались, инспектор, о цели нашего визита в притон курильщиков опиума. Мы намеревались добыть доказательства невиновности задержанного вами Ахмета. Говоря о невиновности я, разумеется, имею в виду убийство, поскольку столь неприглядная личность вполне может быть замешана в...
— Личность неприглядная, мэм, спору нет, — дружелюбно заметил инспектор. Достаточно дружелюбно, чтобы я не обратила внимания на его невоспитанность. Перебивать даму, согласитесь... — Но позвольте уточнить, что именно заставило вас усомниться в его вине? Говоря о вине, я, разумеется, имею в виду убийство.
— Усомниться? Я знаю наверняка, инспектор, что Ахмет невиновен! Расскажи, Эмерсон.
— Рассказать... о чем, Амелия? — По привычке вцепившись в подбородок, Эмерсон недоуменно взглянул на бороду, которая осталась в кулаке, и сунул ее в карман.
— О том, что мы услышали в фургоне.
— Ага! С вашего позволения, мэм? — Кафф опустился на стул и жестом пригласил Эмерсона последовать его примеру. — Вы ведь знаете их язык. Я весь внимание, мэм?
— Видите ли... мне мало что удалось расслышать. Но упоминание о «проклятых неверных, из-за которых полиция мешает египтянам спокойно жить», наводит на мысли. Вам не кажется?