Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы
Шрифт:
У спортивного комплекса «голосовал» молодой парень в изящной голубой рубашке с короткими рукавами с погончиками.
— Подбросим? — спросил таксист.
Никто не возражал. Парень сел на заднее сиденье, рядом с Семеном и сразу же включился в разговор. Спутники посоветовали шоферу, какой маршрут избрать, чтобы показать гостю с Севера наиболее красивые места Петербурга.
Перед Боровой улицей неожиданно зачихал мотор.
— А черт! — ругнулся таксист, — Перегрев. Надо остудить, заодно посмотрю карбюратор.
— А сколько уйдет на это времени? — спросил сосед Семена.
— Минут пятнадцать.
— Ладно, подождем, — махнул рукой парень. — Как вас зовут? — обратился он к Семену. — Меня —
Семен представился и вопросительно взглянул на первого пассажира. Тот назвался Михаилом и сказал, не обращаясь ни к кому конкретно:
— Чего делать будем? У меня есть картишки.
— А что, — подхватил Паша, — идея, я готов! Во что?
— Я бы лучше в шахматы, — неуверенно произнес Коржов. — Знаю только дурака, секу, буру и очко. На Севере иногда баловались. Просто так играть не интересно, а на деньги так, на ходу, нет смысла.
— А может, в буру или секу, по мелочи, — предложил Михаил. — Время убьем и залететь не успеем. А?
Парни предоставили право выбора Семену. Тот, подумав, согласился на игру в секу. В этой игре можно было отсидеться, если карта не пойдет. Можно было, конечно, и блефовать, задавить соперников рублем, но Семена выигрыш не прельщал. Так, разве что для удовольствия. Шофер в разговоре не участвовал, он поднял капот и ковырялся в двигателе.
Играли на наличные. Семен был осторожен: компания незнакомая, да и азарта не было. Карта ему пошла сразу. Двадцать, двадцать одно, два туза приходили почти на каждой сдаче. Михаил и Паша, не торгуясь, отдавали ему банк. И даже тогда, когда у них было больше очков, они «зарывали» свои карты, уступая выигрыш Коржову. Несколько раз они торговались с ним в заведомо проигрышной ситуации. Ставки росли медленно. Пару раз Михаил схлестнулся с Семеном, когда у метеоролога было три карты одной масти. Выигрыш Коржова вырос уже до трех тысяч, когда в салон плюхнулся водитель. Вытирая руки тряпкой, он полминуты следил за игрой и затем сказал:
— Ну что, мужики, поехали или как?
Михаил и Паша хотели продолжать игру. Сожаление проигравших было очевидным. Они с надеждой смотрели на Семена, у которого к азарту примешивалось чувство неловкости: от него зависело прекратить игру с выигрышем на руках. Профессиональные игроки хорошо знают психологию тех, кто редко играет. Везучие дилетанты почему-то всегда уверены в своей фортуне. Действительно, есть люди, которым «везет» постоянно, карта к ним приходит, как заколдованная. Преферансисты в таких случаях говорят: «против лома нет приема», «против прухи фраера интеллект бессилен».
Везунчика ловят на другом. Блеф, игра на одну руку, замена колоды, заранее разложенной так, чтобы при раздаче комбинация карт у «лоха» была такой, что он будет биться на смерть, но все равно проиграет. Уверенность в везении, возможность легкой добычи, азарт захватывают игрока, и он находит приличное обоснование для продолжения игры: дать возможность отыграться партнерам.
— Мне торопиться некуда, — смеясь, махнул рукой Семен. — А вы спешите?
Михаил взглянул на часы и сказал, что минут двадцать еще может посражаться. Снова раздали карты, Семен снова выигрывал. Банк увеличивался. Живые деньги уже оттопыривали его карманы. Когда он в очередной раз загребал выигрыш, Михаил ловко сменил колоду на другую, с такой же точно рубашкой, дал снять Паше и раздал по три карты.
Запрограммированный набор был таким: у Паши валет, дама, король червей — тридцать очков; у Семена туз пик, десятка пик и джокер — тридцать два очка; у Михаила три туза — тридцать три очка.
— Проход тысяча, — объявил Семен на первой руке и положил на кон две пятисотки.
— Прошел, — ответил Паша.
— Прошел, — подтвердил Михаил.
— Еще две тысячи, — усилил Семен.
Партнеры ответили тем
— Давай посмотримся.
При этом он нарушил очередность. Предлагать мог Семен, а не он. Но Коржов, как порядочный дилетант, не придал этому значения. Ему не было смысла смотреть, тридцать два очка — это победная «фишка», каждому ясно. Просто ему стало жалко парня. Они показали друг другу карты. Паша, тяжело вздохнув, свои «зарыл».
Теперь Семен мог рассуждать логически. У него один туз, у Павла — ни одного. Хладнокровно рассуждая, можно было предположить, что Михаил играет на тузах. Но такой расклад, когда у одного тридцать, у другого тридцать два, а у третьего — тридцать три — предельный максимум, настолько маловероятен, что почти невозможен. Был и еще один вариант: Михаил блефует. Играет ни на чем. В этой игре, в секе, такое сплошь и рядом. А то, что Михаил иногда блефует, несколько раз проявилось в начале игры. Он пытался задавить деньгами, но Семен не струсил тогда и раза три снял хороший куш. Возможен был, конечно, еще вариант — у Михаила где-нибудь около тридцати. Но Михаил не смотрелся с Пашей, так что скорее всего Михаил блефует. Деньги на кон уже шли огромные, на карту поставлено все, и тот не хочет отступать.
Так размышлял Коржов, не допустив еще одного варианта, что он попал в сети мошенников. Артистичность, ловкость карточных шулеров, их опыт и многообразная практика, интеллигентная внешность и хорошие манеры «закручивают» и не таких простоватых, как Семен. Впрочем, он уже был в запале.
Закрыв пять, он добавил десять тысяч. В ответ последовало двадцать. Бумажник Семена заметно похудел. Но он не беспокоился, так как в любой момент мог закончить игру, закрыв партнера «без поддачи». Когда, наконец, было более двухсот тысяч, из которых сотня — его, Семена, он, жалея Михаила, закрыл очередные тридцать тысяч и заявил, что больше не поддает. Все замерли в ожидании развязки. Семен уверенно открыл карты.
— Тридцать два.
— А у меня тридцать три, — тихо сказал Михаил, выложив карты перед Коржовым.
Семен в шоке смотрел на эти карты, не веря своим глазам. Он раздвинул тузы, словно искал, нет ли среди них одинаковых… Но все было правильно.
Михаил спокойно сложил деньги и убрал их в карман. Ошеломленный Семен ехал в такси и, как в немом кино, фиксировал уход со сцены: вначале на Боровой вышел Паша, потом у Кузнечного — Михаил…
Ловкость рук «пианиста»
Костя-«пианист» работал около автосервиса на улице Салова. Свою кличку он заслужил за длинные тонкие пальцы, которыми мог совершать очень быстрые, точные и незаметные движения. Наперсточник экстра класса, манипулятор наивысшей категории, он ежедневно извлекал из ничего огромные деньги. Половина уходила на содержание охраны, на оплату массовки, еще четверть хозяину, но и того, что оставалось, было вполне достаточно, чтобы содержать мать-инвалида и младших брата и сестренку.
Сам он не пил и не курил. Хилястик бледнолицый, Костя нашел себе применение в этой рискованной игре, где, кроме азарта и ловкости, необходимо и физическое здоровье. Целый день просидеть полусогнувшись, вдыхая пыль и ожидая получить удар по шее или сапогом в лицо, не каждому дано. Да и напарники — народ грубый, сермяжный, готовые в любой момент так поддать, что и лекарства не потребуются. Поначалу бывало всякое, но теперь его никто пальцем не тронет. Свое умение он довел до совершенства, мог бы и в цирке выступать. Компаньоны это поняли и стали его беречь. Голову оторвут любому, кто посмеет его обидеть.