Не уходи. Останься

Мазуровская Никтория

Парень кивнул и замер в ожидании. Мужики тоже на них поглядывали, отвлекались от тренировки.

На ринге Зураб мутузил нового человека от Дрозда.

Дима отправила Данилу к боксерской груше и велела бинтовать руки, а сама наблюдала как дерутся мужики. И не удержалась.

— Что ты его, как бабу тискаешь, а? Он здоровый молодой мужик, — крепче захват, крепче. Не барышня, пополам не сломается, — за спиной послышались смешки, Зураб покраснел, что-то рыкнул, усилил захват, — Но, если ты по парням ходок,

то ладно, наслаждайся, я не против…

Зураб от ее слов замер, а второй участник сего действа этим воспользовался и теперь сам крепко скрутил Зураба, выйдя на болевой. Молодец какой. Не растерялся.

У мужчин вены повздувались на шее от напряжения, Зураб пытался вырваться, но зря. И пришлось сдаваться.

А минуту спустя подлетел к ней бешенный, как в одно место пчелкой ужаленный.

— Какого хрена, а?!

Потный, красный, едва дышащий.

— Что ты, как пацан малолетний ведешься? Тебе сколько лет?! Ты б его завалил давно, а все расшаркивался, потому что парень новый и жизни не видел?!

Имени второго не знала, не запомнила, но он тоже подошел к дружной компании пошушукаться.

— Ты на него посмотри. Бычище, его пользовать и пользовать, а ты решил в реверансах раскланиваться. На его стороне сила, а на твоей опыт. Обратно пошли, живо!

Данила наблюдал за представлением, улыбался.

— А ты чего застыл? Хотел тренироваться, так вперед! — подошла ближе, поправила стойку, левую ногу согнула ему, подвинула назад, — Так стоять будет удобней. Ты от природы правша?

— Да, — последовал короткий ответ, парень чуть качнулся, становясь удобней.

— Окей, смотри сюда. Сегодня джет кросс*, вот так.

Левая рука болела, но показать смогла как надо.

Данила повторил. Снова поправила.

— Знаешь, что в боксе самое главное?

Мальчишка колотил грушу, сохранял дыхание, но в руках не было нужной силы и сноровки, правда это поправимо.

— Не схлопотать по роже?

Ну да, кто о чем, а красавчик о красоте, то есть о своей физиономии.

— Нет, тяжелей всего не опускать руки.

Она придерживала грушу*, а парень бил. Две минуты, и руки начинают неметь. Еще тридцать секунд и силы начинают таять, руки дрожать, не слушаются. Руки парня начали опускаться.

Дима от природы была левшой, об этом мало кто знал. Отец ее переучил, а потом заставил одинаково развивать обе руки. Было больно, и сознание будто на части драли, но она справилась и теперь могла преподать мальчишке урок.

Он опустил руки, хотел передохнуть, но уже успел забыть то, что она ему говорила.

Ей даже стойку не пришлось менять, она автоматически остановилась так, чтоб было удобно бить.

Пусть левой, и от кисти жаром разошлась боль, но оно того стоило.

Груша сбила Данилу, и тот оказался лежащим на полу, прижимающим руку к окровавленному носу.

— Ты

опустил руки. Запомни, Данила, беречь надо не лицо, а голову. Там у некоторых располагаются мозги, — подала ему руку, помогла подняться, — Еще раз!

***

Спустя пару дней случилось еще кое-что.

Кимура пришел в себя и повелся, как полный идиот. Поэтому, теперь он лежал на диване в гостиной и охал от любого резкого движения.

Как он уговорил врачей отпустить его в таком состоянии сюда, — не ясно, но имеем то, что имеем.

У Шраймана глаза на лоб полезли, когда он увидел сходку больных и травмированных.

Вася (уже практически здоровый), сама Дима и Кимура, лежащий на диване, бледный и напоминающий не свежий труп. С душком таким.

— Вы дебилы!

Вот и все, что было сказано. Без эмоций. Сухо. Сдержанно.

Похоже, Диме все же придется с ним поговорить, иначе в таком состоянии можно наделать много глупостей, уж она то знала.

Ромка присоединился к сходке, и притащил с собой целый ящик холодного вкусного пива.

Кимура аж глаза зажмурил от предвкушающего удовольствия.

— Ты ж недавно в реанимации валялся, совсем, что ли?

Но на нее никто и взгляда не бросил. Отмахнулись, как от назойливой мухи. Гады!

Холодное стекло в руке, капельки воды скатываются по коже, а на языке ощущается послевкусие от светлого нефильтрованного. Мммм. Она ж тоже человек.

В столовую на шум и смех пришла Катерина, ее решено было на всякий случай поселить на пару дней здесь, во избежание, так сказать. Ну, и пока Дима не поправится, и не сможет разобраться с теми ее синяками.

— Офигеть! Вам же нельзя!

Женщина в домашних джинсовых шортах и простой белой футболке совсем не напоминала ту акулу юриспруденции, которую Дима видела. Это была просто молодая веселая женщина со смешинками в глазах.

Ромашка посмотрел на нее, взял еще бутылку из мини-холодильника и протянул Кате.

Секунду она смотрела на бутылку, потом вздохнула, взяла в руки и плюхнулась на диван рядом с Кимурой, тот заохал опять.

— Заткнулся бы ты уже, выпендрежник, — Дима засмеялась от замечания женщины, Кимура нахмурился, Вася просто заржал.

В дружной компании не хватало еще лиц, но Шрайман ходил по дому, бросал в их сторону взгляды, однако не присоединялся. Не положено. Субординация, ага.

Катя понаблюдала за такими хождениями, прикусила губу в задумчивости.

— Ну и дурак, нам больше достанется.

Минутная пауза и все снова ржут.

Да, хорошо. Но тревожно. Дима вроде была здесь и не здесь. Грызло что-то, не давало успокоиться.

Она ведь тоже ловушку расставила и ждала: попадется кто, или нет. Пришлось просить Дрозда подсобить, но не именно его ребятам, а просто передать сообщение кому следует.