Не умирай раньше меня
Шрифт:
Покровен изящно присела между Агелларом и проректором, и вызывающе улыбнулась первому. Тренер чуть скривил уголок рта, потому что любые более яркие проявления эмоций воспринимаются такими женщинами, как замдиректора, будто наглая провокация. Он пока еще не решил, нужно ему это или нет, поэтому отреагировал нейтрально. Всего в жюри сидело пять человек, помимо всех вышеперечисленных еще Лагерра и куратор Маркел. Все ждали выхода первой группы, поэтому, воспользовавшись моментом, Покровен сообщила:
— Итак, уважаемые рейны, сегодня у нас на первом
— И что же, дальше можно вообще не смотреть? — иронично вздернул брови Агеллар. Его пригласили в жюри первый раз, ему до этого момента были не знакомы порядки конкурсного распределения мест.
— Алестер, — замдиректора едва не растекалась лужицей под его внимательным взглядом. — Посидите хотя бы для вида, большего от вас никто не требует.
— А если мне захочется какую-то группу выделить отдельно? — горячо прошептал тренер на ухо Железной Рейне.
— У вас на это будет приз зрительских симпатий, — томно ответила она, касаясь тонкими пальчиками лежащей на столе руки тренера.
На сцену вышли ведущие, поздравили всех с праздником и объявили о начале концерта. Агеллар целиком и полностью погрузился в происходящее, начисто игнорируя прикосновения терзающейся рейны.
После просмотра номеров всех заявленных заранее на победу групп, Алестер не мог не согласиться — по технической части программисты подкованы лучше остальных, и за счёт этого выступление было ярким, красочным и без сомнения интересным. Бороться с системой тренер не собирался, поэтому спокойно наслаждался процессом, ловя себя на мысли, что хочет сравнить выступление лучших с тем, что подготовили экономисты.
У них не заладилось с самого начала. Скарецки забыл текст, о чем не преминул сообщить прямо на сцене, девочка, танцующая сольник, в процессе упала, чем подпортила впечатление о своем выступлении, а над приготовленными шутками в зале почти никто не смеялся. Естественно, ставить экономистов после программистов было равносильно убийству — зрители уже видели лучшее, им осталось еще немного помучиться, а затем спокойно пойти на вечеринку. Лагерра сдавленно стонал и дорывал последние волосы, а остальные члены жюри взирали на происходящее с редкостным пофигизмом.
Ситуацию неожиданно спасла Ранхил. Агеллар не знал, что она будет делать, но увидев ее на сцене, машинально подался вперед. Взгляд у его воспитанницы был затравленным, она умная девочка и понимает, что ее группа допустила провал, поэтому испугалась и разволновалась. Увидев в жюри Агеллара, она бросила на него умоляющий взгляд, но тренер демонстративно сжал кулак и одними губами произнес: "Не бойся".
Заиграла музыка, свет слегка погасили, Ранхил подошла к микрофону и запела.
Он не поверил… она обещала
Дарить ему свет,
Днем на картинах она рисовала
То,
Все девять песен… обернулся страстью
Страх… войной в небесах
Вам не известно, сколько длится счастье
Знак… окольцованный прах…
Вас больше нет, вас больше нет…
Он не сумел, боялся быть смелым.
Вас больше нет, вас больше нет…
Она не смогла, она не успела.
Только девять песен, долгих песен,
Гаснет свет — вас больше нет,
Вас больше нет, вас больше нет,
Больше нет…
Он не умел, рисуя картины,
Себя видеть на них,
Гордость ее, суета без причины
Всегда брали верх.
Так девять песен отыграли
Гаснет свет… вас больше нет…
Музыка затихла, заиграл медленный проигрыш, сменившийся басами и куда более надрывным припевом:
Вас больше нет, вас больше нет,
Он не сумел, боялся быть смелым,
Вас больше нет, вас больше нет,
Она не смогла, она не успела.
Только девять песен, долгих песен
Гаснет свет — вас больше нет,
Вас больше нет, вас больше нет,
Больше нет…[1]
Свет погасили, несколько долгих секунд стояла звенящая тишина. Затем зал взорвался аплодисментами и одобряющими выкриками. Пришло в себя и жюри.
— Не знаю, как вы, — Агеллар щелкнул авторучкой и подтянул к себе пустой бланк поощрительной грамоты, — а лично я определился с номинацией на приз зрительских симпатий.
— Да, очень…эмоциональная песня, — неуклюже и явно в угоду тренеру согласилась Покровен, ставя свою подпись.
Лагерра ничего не сказал, но посмотрел на тренера с благодарностью. Остальным ничего другого не оставалось, как согласиться с большинством.
Так опозориться могла только наша группа. Даже Алиса, ревниво репетирующая свой танец каждый день, допустила промах. Я стояла за кулисами и хваталась за голову. Мои сокурсники занимались тем же. К моменту, когда мне нужно было выходить на сцену, я потеряла всякую надежду на реабилитацию.