Не упыри
Шрифт:
Потом быстро повернулась и, не прощаясь, побежала в дом, позабыв закрыть калитку.
– Что с тобой? – спросила Валя, когда я, вся раскрасневшись, влетела в комнату.
– Ничего, – говорю.
– Только не надо морочить голову. Я тебя хорошо знаю.
Я раздеваюсь, стряхиваю снег с одежды.
– Я не поеду с Петрусем домой одним поездом, – говорю Вале.
– Он тебя чем-то обидел?
– Хуже! – говорю и заглядываю в зеркальце. Место поцелуя горит, жжет, как огнем.
– И все-таки?
– Он… Он меня… поцеловал, –
– Вот глупая! – смеется Валя. – Выходит, наш Петрусь в тебя влюбился?
– Ты так думаешь? – испуганно спрашиваю я подругу. – Разве любовь такая?
– Откуда я знаю, какая она?
– Нет, – возражаю я. – Любовь не такая.
– А какая?
– Не знаю еще, но она другая.
… января 1955 г
– Не надо, доченька, так переживать, – утешает меня мать, узнав о моей тройке. – Конечно, обидно, но не для того мы с отцом столько лет мечтали о твоей учебе.
– Я вас так подвела, – плачу я. – Не оправдала ваши надежды.
– Марийка, – отец потирает руки. – Нам, само собой, будет немного труднее, но это не беда. Ты всегда старалась в школе, была работящей дома. Пережили мы времена и похуже. Нам не привыкать.
– Простите меня, – заливаюсь я слезами.
– Хватит уже сырость разводить, – говорит отец. – Будем делать все возможное и невозможное, чтобы ты выучилась.
– И чтоб не гнула, как мы, спину всю жизнь в колхозе, – добавляет мать.
Мне хочется упасть перед ними на колени, целовать руки, но у нас так не принято. А как же я боялась, что родители скажут: «Бросай учебу, если ты такая недотепа!»
– Спасибо вам, – только и говорю я, а мать вытирает мои заплаканные глаза. – Я обещаю, что придет время, когда вы сможете с гордостью сказать односельчанам, соседям, родственникам и знакомым: «Наша дочка работает учительницей!»
– Дай-то Бог! – говорит мать и осеняет себя крестом.
… мая 1955 г
Честно признаюсь: мне было немножко завидно. У меня нет стипендии, а Валя, которая относится к учебе далеко не так серьезно, ее получает. Но это была не черная, а белая зависть. По ночам я иной раз представляла эти сто восемьдесят рублей, которые могла бы иметь, и мою душу камнем давила обида на себя. Но уже ничего нельзя было изменить.
Я с нетерпением и некоторым страхом жду следующей сессии. Теперь я уже не имею права сплоховать. А пока каждое воскресенье езжу в село. Родители кладут в мой чемодан каравай домашнего хлеба, кусочек сала, два литра молока, картошку и лук. Еще я привожу немного гречки, а Валя – макароны. Вместе с Валей варим суп, заправляем его салом и едим трижды в день. Питаться вскладчину намного дешевле. Наша хозяйка работает завхозом в детском доме для сирот. Она готовит себе на той же плите, что и мы. Из ее кастрюли вкусно пахнет, но я никогда не позволяю себе заглянуть под крышку. Сегодня Валя спросила
– Как ты думаешь, что у нее в кастрюле?
– Не знаю, – ответила я.
– Так давай посмотрим, – предложила подруга.
– Нельзя!
– Почему? Мы же не украдем, а просто посмотрим, что это так вкусно пахнет.
– Что там у нее, – я кивнула на кастрюлю, из которой шел такой соблазнительный запах, – не наше дело. А подглядывать, хоть в чужую спальню, хоть в дневник, хоть в кастрюлю, невежливо и некрасиво. Хочешь – смотри сама, а я не стану!
– Очень надо! – ответила Валя и ушла в комнату.
А уже через несколько минут говорит:
– Не знаю, что на меня нашло.
– Ты о чем?
– Да об этой проклятой хозяйской кастрюле! Ты права: так нельзя! Я же детей собираюсь учить жить честно, а сама… Свинья я! И разве не все равно мне, что там у нее варится?!
– А все равно пахнет вкусно! – сказала я и облизнулась. Валя залилась смехом, и я вслед за ней.
– Вы там не надо мной смеетесь? – заглянула Лидия Максимовна в нашу комнату. – Заливаетесь, что цыган сывороткой.
– Нет! Нет! – в один голос закричали мы с Валей.
– Это мы проголодались, – сквозь смех сказала Валя. – Так супа хочется, а он еще не доварился, так мы вдвоем смешинку проглотили…
Петрусь всегда рядом с нами. Он – мой лучший друг. С ним можно поделиться самым сокровенным, он всегда во всем поддержит. После первого поцелуя я некоторое время старалась его избегать. Если случалось встретиться во время перерыва между парами, прятала взгляд, краснела и была готова провалиться сквозь землю. Потом немного успокоилась. В конце концов, ничего особенного не произошло.
Перед Восьмым марта у нас было торжественное собрание. После него объявили танцы. Конечно, тут же появился Петрусь и пригласил меня на вальс. Отказывать мне не хотелось, к тому же танцевать тянуло так, что пятки жгло. Щеки у меня пылают, а я кружусь и не чувствую земли под ногами. Еще бы! Парней в нашем институте учится гораздо меньше, чем девушек. Каждая студентка мечтает потанцевать с парнем, но все молодые люди уже заняты, и девушкам приходится составлять пары друг с дружкой. А я танцую с Петрусем!
Он высокий, стройный, красивый. По нему многие сохнут, а он прилип ко мне как банный лист. И что он во мне нашел? Сама удивляюсь. Иногда я думаю вот о чем: а нужен ли он мне? Мы росли вместе, хорошо знаем друг друга. Но все чаще и чаще я ловлю себя на мысли, что отношусь к нему как к доброму и верному другу. А он… Он всякий раз пытается меня поцеловать. Честно признаться, мне было интересно попробовать, что такое поцелуй в губы. И однажды, когда он провожал меня домой после занятий в библиотеке, я позволила ему поцеловать себя по-настоящему. Оказалось, что губы у него теплые и мягкие. Даже горячие. От его поцелуя тепло разлилось по всему телу, хоть на улице и стоял мороз. Я испугалась нового ощущения и убежала домой.