Не в счет
Шрифт:
Не это.
А потому, так ничего и не узнав, от меня послушно «отвяли». Надулись до конца пары и улицы, на которой нахохлившуюся подобно воробью Ивницкую я, догоняя, окликнула:
— Так мы платье поедем выбирать?
— Поедем, — она, тормозя и издавая страдальческий вздох, проворчала оскорбленным и надутым хомяком, подхватила под руку. — Куда тебя девать? Хотя ты и коза скрытная…
— Я тоже тебя люблю.
— Уговорила, подружкой невесты я тоже буду, — глаза, делая великое одолжение, Полька закатила утомленно.
А
И ужаснулась.
Тихо взвыла через пару дней, ибо… кто сказал, что свадьба есть событие счастливо-радостное и прекрасное?
Возможно.
Допускаю, если свадьба эта чужая, а ты, не заморачиваясь подарком и отмахиваясь конвертом с деньгами, пришёл повеселиться.
Если же свадьба твоя, то…
— … и ещё надо торт заказать, — длинный список «надо, необходимо, обязательно» прилетевшая с мартышками Енька закончила перечислять злорадно.
И мстительно.
Радовать её известиями о скорой свадьбе следовало всё же, подумав головой, днём, а не поздним вечером. Или глубокой ночью, если по Красноярску, когда мужем, уложив детей, Евгения Константиновна была занята.
— Ненавижу торты.
— Ненавидь, — разрешили мне легко и благосклонно и по лбу, заталкивая обратно в примерочную, дали. — Тебе ещё платье натягивать.
— Эй! — голову в зал я высунула обратно. — Они и так натягиваются.
— Но не выбираются, — это, полулежа на диване и убирая картинно приложенную к глазам руку, мрачно вставила Ивницкая. — Четвертый салон, Калинина!
И пятый.
…восьмой и девятый…
Свадебных бутиков, что красиво назывались салонами, в Энске набралось вдруг слишком много. Кошмарно и невозможно много. И платья, становясь белыми пятнами, к третьему дню примерок перед глазами рябили.
Они не отличались ничем.
И не выбирались, оставляя всё меньше времени и нервов.
Считались числа октября.
Ноября.
Первого ноября, отговорившись ото всех, я сбежала в центр одна, поехала после пары к веренице уже знакомых бутиков без записи на примерку. Я решила, ещё слушая вполуха реабилитацию инсульта, что пройтись по магазинам хочу сама.
В одиночестве и тишине.
И без советов, от которых голова уже кругом шла.
И… и, должно быть, знай наперёд, чем закончится этот поход, я бы не села на пятый трамвай до площади. Я бы обошла десятой стороной самый дорогой и известный свадебный салон города. А, может, даже купила бы билет до Питера, Москвы или Новосибирска, где магазины «Anna Sagan» тоже были.
Или нет?
Или я не стала бы ничего менять?
Я… я не знаю и сейчас.
Ведь, может быть, всё, действительно, складывается так, как должно? Случается не зря… По крайней мере, мне всегда хотелось и хочется в это верить. Да и жизнь в любом случае не переписывается, а потому в «Anna Sagan», поколебавшись, пройдя мимо, а после всё же вернувшись,
Я толкнула решительно тяжеленную дверь и нос, так и не привыкнув к помпезности и лоску подобных мест, повыше задрала.
Напомнила себе же, что деньги есть.
Пусть платьев с ценником меньше пяти нулей тут и не водилось, но… Адмирал, громыхнув железным голосом, заявил Гарину, что и сам в состоянии купить дочери наряд, отбил это право и на стоимость приказал не смотреть.
Свадьбы не каждый день играются.
И дочерей у него всего две.
К тому же, одна уже бессовестно и без всякой красоты замуж выскочила, так что отдуваться красотой и размахом, ни на чём не экономя, я должна была за двоих. Женька, игнорируя камень в свой огород, ему поддакнула.
А я, рассматривая обряженные в сверкающее и пышное белоснежное великолепие манекены, послушно не обращала внимания на цены.
Гуляла, отмахнувшись от консультантов, между платьев.
И на шум-гам, что творился в соседнем зале, я внимания тоже не обращала. Доносились оттуда то требовательные, то капризные голоса, щелчки фотоаппаратов, стук каблуков, протяжный скрип проехавшего по полу кресла. В соседнем, большом примерочном, зале полным ходом шла фотосессия для зимнего каталога «Anna Sagan».
Снимали моделей, до которых дела мне не было.
Им же…
…ей же…
— Алина?
Цокот шпилек, что из далёкого стал близким и громким, я пропустила мимо. Они простучали фоном, на котором платье, зацепившее вдруг взгляд, я как раз нашла. И вешалку с ним, понимая без слов и просьб, мне вытащили.
Показали.
А голос, раздавшийся по ту сторону платьев и стойки, спросил.
Удивленно.
И не замечать уже его и своё имя было сложно, невозможно и невежливо.
— Привет.
Карина не Измайлова, бывшая идеальная жена идеального Кена, обойдя стойку, возникла в проходе прекрасной и сказочной феей. Она, одетая в под стать ей волшебное, ажурное, будто сотканное из паутины, платье, смотрелась потрясающе.
Она улыбалась мне радостно и легко.
— А я не ошиблась, узнала тебя, — Карина провозгласила восторженно и… счастливо, словно всю жизнь увидеть и узнать меня мечтала. — Так… ты тут себе платье выбираешь, да? Вы наконец-то женитесь?
— Вы?
— Ты и Глеб, — в голубых глазах восторг тоже сверкал, ослеплял до боли своим блеском, или больно стало от имени, от которого дышать на долгий миг я не смогла. — Он всё-таки решился, его можно поздравлять?
— Глеба?
Я переспрашивала попугаем, глупой и ничего не понимающей механической куклой, которую повторять за другими лишь научили.
Не дали, как и Страшиле, мозгов.
— Ну да… — улыбка Карина поблекла, и вгляделась в меня она уже внимательней, — или подожди… ты не за Измайлова замуж выходишь?