Не в себе
Шрифт:
Моя популярность, как ответственного и неутомимого грузчика разошлась дальше района моего проживания. В тот день я возвращался на автобусе с очередной работы. В кармане были деньги, а в душе зрел план на вечер, что-то типа хорошего ужина и просмотра фильма. Да, я нашел в простых вещах много хорошего. Маленькие радости заряжали меня не хуже большого банковского счета.
Я вылез из переполненного автобуса, поправил свернувшийся набок свитер, пригладил растрепавшуюся шевелюру и пошел в сторону дома. Вечер был теплым. Солнце едва коснулось крыш девятиэтажек. Народ, чувствуя приближение скорых холодов, высыпал на улицы. Я шел мимо шумных ребятишек, мимо лавочных шахматистов, мимо
– Егорка! Егорка! – Со скамейки подскочила женщина и глядя вверх, прикрыла лицо руками. – Егорка!
Ее собеседницы подскочили и загалдели. Я поднял глаза и увидел в открытом оконном проеме седьмого этажа ребенка, лет двух. Он стоял на подоконнике, держался за раму и улыбался матери.
– Ой, что делать!
– Егорка, слезай!
– Он сейчас спрыгнет!
Женщины шумели, но не производили никаких действий. Мать ребенка бросилась в подъезд. Ребенок в любую минуту мог сделать шаг вперед. Я поспешил под окна, чтобы поймать его. Бежал, подняв лицо вверх, чтобы не упустить момент падения. Из-за этого зацепился за заборчик и грохнулся в газон со всей силы. Выругался, поднялся, но уже не спешил. Я держал взгляд на детском личике и мысленно уговаривал его сделать шаг назад. И тут я почувствовал, что могу каким-то образом влиять на ребенка. Трудно описать это состояние. Между нами появился кабель, по которому я мог связаться с ребенком. Чувство мне было знакомым. Тоже самое я ощутил, когда попал в тело доктора.
Мгновение, и я смотрел на мир из окна седьмого этажа. Внизу орали женщины. На газоне сидел я и вертел головой. Под ногами было несколько десятков метров бездны. Мои маленькие белые ручонки ухватились за раму. Колготки скользили по подоконнику. Я присел на четвереньки и заполз в дом. Хлопнула входная дверь и в комнату залетела с выпученными от ужаса глазами, мать ребенка.
– Егорка! – Она кинулась ко мне и изо всех сил прижала к себе.
Ее грудь вздрагивала от рыданий. Мать размазывала слезы по редкой шевелюре ребенка и причитала.
– Не стоит оставлять открытыми окна в комнатах с детьми без присмотра. – Произнес я детским картавым языком.
– Что? – Мать отстранила меня от себя и смотрела непонимающе.
С улицы раздался дикий мужской крик и рыдание. Я понял, что мне пора возвращаться. Меня дернуло назад, как будто мое сознание крепилось резинкой к телу. Я лежал на траве и еще рыдал по инерции, когда мое сознание вернулось назад. Женщины смотрели на меня со страхом и удивлением.
– Эпилептик. Я уже видела припадки.
– Нет, пены нету. Белая горячка, скорее всего.
Я встал, как ни в чем не бывало. Отряхнулся и поправился.
– Все нормально, бабы. Егорку спасли, можно идти дальше.
Под гробовое молчание я покинул их сборище. Теперь надо будет найти другой путь до остановки. Просто так этот случай они не забудут. Ноги понесли меня домой, а в голове вертелось только одна мысль, как это получилось?
Планы на вечер изменились. Я не находил себе места. Как я смог это сделать? Смогу ли повторить еще раз? Как к этому относиться с моральной стороны вопроса? Я мерил комнату шагами, а мысли диким круговоротом вертелись в голове. Неужели я могу такое? Внутри меня бурлило нетерпение. Хотелось снова выйти на улицу и попробовать еще раз провернуть трюк с переселением. Чем больше думалось об этом, тем сильнее во мне росло возбуждение. Ноги тянули меня на улицу, против разумных доводов головы. Голова все же смогла победить и не поддаться соблазну. Я еще не знал,
Я лег спать, но уснуть так и не получилось. Каждый час я вставал, кипятил чайник и медленно пил чай. Мысли в моей голове в это время были таким же горячими и полными кофеина. Я перебирал в голове подходящих для переселения людей. Лучше всего подходили бомжи. Обидно будет, если я застряну в вонючем теле с гипертрофированной печенью, а бомж, получив новое тело, радостно ускачет гадить в него с новой силой. Можно еще в ребенка. Если что-то пойдет не так, можно будет прожить еще одну полноценную жизнь. Слушать родительские нотации будет тяжело, зато к жизни будешь подготовлен гораздо лучше. Можно попробовать переселиться в молодую красивую девушку. Но застрять в ней, боже упаси. Не хватало еще испытывать когнитивный диссонанс между потребностями тела и потребностями разума. Нет, девушки потом.
В окне забрезжил рассвет. Мой мозг настолько утомился, что все же решил уснуть, наперекор кофеину и сонмищу противоречивых и настойчивых мыслей. Сон продлился часа два. Я проснулся с продолжением внутреннего диалога. Отдохнувший мозг решил, что из всех кандидатур, ребенок, самое подходящее. Во-первых, ему никто не поверит, что с ним что-то было не так. Во-вторых, это тот самый страх застрять в чужом теле. Ребенок предпочтительнее из-за того, что он еще не успел жизненным опытом подгадить себе. Посадить печень, алкоголем, наркотиками, денатуратами, сильными лекарствами и прочей гадостью, поймать венерическое заболевание, заработать сколиоз за компьютером или переломать себе кости, возомнив себя крутым руфером.
Меня интересовал механизм переселения. Если он работает с любыми людьми и по моему желанию, то передо мной открывалась такая бездна возможностей, от которой захватывало дух. Однако на ум сильнее всего лезли одни глупости. Перебраться в прямом эфире в голову Президенту и поздравить себя с днем рожденья, например. Завладеть умом знаменитой звезды и сделать ее фото голышом. А потом сдать фотографии задорого скандальному журналу. Ограбить банк, будучи его владельцем. Выписать штраф гаишнику. Отписать имущество в благотворительный фонд, будучи депутатом. Подкатить к Алене в теле крутого качка.
Нет, Алена – табу. Второй раз портить ей жизнь я не собирался. Лучше поиграть в «робингудов» для внутреннего удовлетворения и смеха. Можно было попробовать переселиться в сознание собаки или кошки. Всегда хотел увидеть мир их глазами. Что это значило видеть двести оттенков серого, или чувствовать одну молекулу запаха в кубическом метре воздуха. Застрять в животном, та еще перспектива. Неизвестно, как себя поведет собственный ум, закованный в более примитивный мозг? Хватит ли ему соображения действовать более осмысленно? Что если кот с моим разумом не сообразит, что можно вернуться назад, в привычное человеческое тело? Нет, с животными никаких контактов, по крайней мере, до тех пор, пока я не научусь пользоваться своей способностью как следует.
Большая ложка растворимого кофе на кружку кипятка привела меня в рабочее состояние. Где-то внутри ощущался тремор мышц, как от кофеинового передоза. Я свалил это на волнение. Оделся в осеннее и вышел в прохладное хмурое утро. Народ массово покидал дома. Забирался в машины, спешил на остановки, вел детей за руку в детский сад. Я покинул пределы своего двора. Нашел неподалеку от дома детскую площадку между домами. Сел на скамейку в стилизованной под кораблик беседке и стал ждать «жертву». Пропустил отца с дочерью. Они мило общались, и я не смог влезь в их отношения. Мне показалось это жутко невежливым. К тому же я не хотел застрять в теле девочки.