Не ведая страха. Битва за Калт
Шрифт:
Лоргар разворачивается, чтобы выйти из освещенной области, но затем медлит.
— И последнее, что тебе нужно знать, Робаут. Тебе в самом деле не понравится то, с чем ты еще столкнешься.
— Сумасшедший, — бросает Жиллиман, отворачиваясь.
Лоргар преображается.
Голотрансляционный образ плывет, словно плавящийся жир, словно деформирующиеся кости, словно капающий воск. Улыбка рвется надвое, и из человеческой фигуры поднимается нечто. Это не человек.
Жиллиман чувствует это. Он разворачивается. Видит.
Его глаза расширяются.
Он
Это ужас из самых темных пустот. Блестящая черная плоть, сплетенные вены, лягушачья слизь, бусины моргающих глаз, зубы и крылья летучей мыши. Это анатомическое зверство. Тератология, сотворение монстров.
Грязный свет скрывает и окутывает его, словно бархатное одеяние. Оно — тень и дым. Его венчают четырехметровые бурые и ребристые рога тура. Оно фыркает. Урчание в животе, рычание хищника. Запах крови. Вонь кислоты. Привкус яда.
Парившие позади Лоргара существа тоже преображаются. Они становятся черными, словно жуки, блестящими, переливающимися синевой. Лишенные костей конечности и псевдоподии извиваются. Они шевелят вибриссами и пощелкивают, словно насекомые. Многочисленные лица складываются и стекаются вместе, превращаясь в жутких дипрозопов. Накладывающиеся друг на друга рты морщатся и лепечут имя Жиллимана.
Жиллиман встает тверже. Ему неведом страх.
— Я уже насмотрелся на эти шарлатанские фокусы, — произносит он. — Разорвать канал литотрансляции.
— Связь… — начинает мастер вокса. — Сэр, связь уже разорвана.
Жиллиман рывком разворачивается навстречу кошмару, твари, которая больше не является Лоргаром. Рука тянется к эфесу меча.
Существо начинает говорить. В его голосе безумие.
— Робаут, — произносит оно. — Пусть Галактика запылает.
Оно бросается вперед, челюсти разинуты, брызжет слюна.
Кровь, много сотен литров человеческой крови внезапно под давлением брызжут на стены мостика флагмана. Кристалфлексовые окна вылетают наружу метелью осколков, исчезая в космосе.
Башня линкора «Честь Макрагге» взрывается.
ПОРАЖЕНИЕ//ЦЕЛИ
В фазе открытых боевых операций, особенно оказавшись обороняющейся или контратакующей стороной, необходимо действовать с упреждением событий. Определите, какие ресурсы вам понадобятся, чтобы добиться преимущества и вынудить противника защищаться. Установите, чем из этих ресурсов обладает ваш оппонент. Заберите их у него. Не гонитесь за славой. Не ввязывайтесь в безнадежные противостояния. Не пытайтесь меряться с ним силой, если знаете, что он сильнее вас. Не тратьте времени зря. Решите, что сделает вас достаточно сильным, а затем получите это. Наиболее желанным благом всегда является способность вести войну.
1
[отметка: 4.12.45]
Светает
Руки болят от жатвы, но он хорошо выспался и пребывает в отличном настроении. Яркий солнечный свет всегда воодушевляет его.
Он встает и возносит молитву. В беленом сарайчике позади дома находится гравитационный душ. Он дергает за шнур и встает под струю. Он моется и слышит, как она поет в кухне.
Когда он вытирается, одевается и заходит в кухню, ее там нет. Он чувствует запах теплого хлеба. Дверь кухни открыта, и на плиты пола льется солнечный свет. Наверное, она отошла на секунду. Вышла за яйцами. В теплом воздухе пахнет сеном темнотравья.
Он присаживается за потертый кухонный стол.
— Пора браться за дело, Олл.
Он поднимает глаза. В дверном проеме стоит человек, солнце светит на него сзади, и Олл не видит его лица.
Но Олл Перссон знает его. Он прикасается рукой к висящему на шее маленькому знаку инстинктивным охранительным жестом.
— Я сказал…
— Я тебя слышал. Я займусь этим, когда буду готов. Моя жена готовит завтрак.
— Упустишь свет, Олл.
— Моя жена готовит завтрак.
— Это не так, Олл.
Человек входит в кухню. Он не изменился. Да и не мог, так ведь? Он никогда не меняется. Эта уверенность. Это… обаяние.
— Не припомню, чтобы приглашал тебя, — произносит Олл.
— Меня никто никогда не приглашает, — отзывается человек. Он наливает себе в кружку молока.
— Меня это не интересует, — твердо говорит Олл. — Зачем бы ты ни пришел, меня это не интересует. Ты зря потратил время на путешествие. Теперь это — моя жизнь.
Человек садится напротив него.
— Это не так, Олл.
Олл вздыхает.
— Замечательно снова тебя повидать, Джон. А теперь проваливай из моего дома.
— Не веди себя так, Олл. Как дела? Все такой же богобоязненный и преданный?
— Теперь это моя жизнь, Джон.
— Нет, — произносит человек.
— Убирайся. Мне ни до чего нет дела.
— Боюсь, у тебя нет выбора. Прости. Положение дел немного изменилось.
— Джон… — предупреждающе почти рычит Олл.
— Я серьезно. Нас не много, Олл. Ты это знаешь. Мы с тобой можем положить руки на стол, пересчитать всех, и еще останутся свободные пальцы. Нас никогда не было много. А теперь осталось еще меньше.
Олл встает.
— Джон, послушай. Позволь, я буду выражаться предельно прямо. У меня на это никогда не было времени. Я никогда не желал ни в чем участвовать. Я не хочу знать, с какими проблемами ты явился к моей двери. Ты мне нравишься, Джон. Честно. Но я надеялся, что больше никогда тебя не увижу. Я просто хочу жить собственной жизнью.