Не ведая страха. Битва за Калт
Шрифт:
Цель — сине-белая звезда Веридийской системы.
Кор Фаэрон начинает убивать солнце.
[отметка: 13.10.05]
— Мы опасались, что вы погибли, — произносит Марий Гейдж.
Жиллиман только что вошел на вспомогательный мостик «Чести Макрагге» в сопровождении потрепанной истребительной команды.
— То, что меня не убивает, — отзывается Жиллиман, — просто не старается как следует.
Он вызывает у них улыбку. Ему это хорошо удается. Но все они видят произошедшую с ним перемену. Он никогда не был
— Выброшен наружу без шлема, — говорит Жиллиман. — Помогла биология примарха, однако моим истинным спасением стала атмосферная оболочка.
— Что… — начинает Гейдж.
— Что это была за тварь? — заканчивает Жиллиман.
Все пристально глядят и слушают.
— Следует ли нам завершить эту беседу наедине? — спрашивает Гейдж.
Жиллиман качает головой.
— Как я понял со слов Тиеля, — произносит он, указывая на стоящего рядом сержанта, — вы все часами пробивали себе дорогу по кораблю среди демонов, подобных этому. Это вам дорого обошлось. Я вижу, что это дорого тебе обошлось, Марий.
Гейдж внезапно болезненно ощущает изувеченную руку.
— Я не вижу смысла в том, чтобы скрывать истину от кого-либо из присутствующих здесь, — говорит Жиллиман. — Сегодня все вы послужили Ультрамару в большей мере, чем мог того требовать долг. И день не закончен. Непохоже, что мы что-то выиграем или даже останемся в живых, но я очень хочу ранить нашего вероломного врага прежде, чем мы погибнем.
Примарх озирает помещение. Его доспех лоснится от липкой грязи. Лицо испачкано, в волосах кровь.
— Давайте обменяемся тем, что знаем, и выстроим какую-то стратегию. На этом этапе я буду рад чьим угодно теориям. Все будет рассмотрено.
Он переходит к стратегиуму.
— Думаю, мы можем пользоваться словом «демон». Одна сущность варпа появилась и уничтожила мостик. Вы бились с другими. Слово «демон» не хуже других. Это был Лоргар или, как минимум…
Он прерывается и снова смотрит на них.
— Я не знаю, где Лоргар. Я не знаю, был ли вообще мой брат в этой системе во плоти, однако мне нанесли визит его облик и его голос, и это он преобразился. Это был не фокус. Лоргар и его легион связались с силами варпа. Они заключили нечестивое соглашение. Оно извратило их. Оно начало войну.
Жиллиман вздыхает.
— Мне неизвестно, как с ними сражаться. Я знаю, как сражаться с большинством существ. Я даже в состоянии определить, как сражаться с воинами Легионес Астартес, хотя эта идея кажется еретической. Как и присутствующий здесь Тиель, я могу думать о немыслимом и строить теории на кощунственном. Но демоны? Мне представляется, что посредством Никейского Совета мы добровольно избавились от единственного оружия против варпа, которым обладали. Сейчас мы могли бы воспользоваться Либрарием.
Воины кивают в молчаливом согласии.
— Нам следует подать петицию о его восстановлении, — добавляет он, — если у нас будет такая возможность. Мы не можем сделать этого сейчас. Нет времени, нет средств. Но если кто-либо
Он задумчиво делает паузу.
— Все практически так, словно кто-то знал. Никея разоружила нас. Как будто наш враг знал, что грядет, и организовал события таким образом, что мы сознательно отбросили единственное практическое оружие до того, как в нем возникла нужда.
Раздается тихое тревожное перешептывание.
— Нас всех используют, — произносит Жиллиман, поднимая глаза и глядя на Гейджа. — Всех нас. Даже Лоргара. Когда он пытался убить меня, выбросить в космос, я ощущал боль внутри его. Я никогда не был близок с ним, однако существует братская связь. Я чувствовал его ужас. Его муку из-за того, как исказилась наша судьба.
— Он сказал, что Хорус… — начинает Гейдж.
— Я знаю, что он сказал, — отвечает Жиллиман.
— Он сказал, что прочие уже мертвы. На Исстваане, — настаивает Гейдж. — Манус. Вулкан. Коракс.
— Если это правда, — говорит Эмпион, — то это трагедия, в которую невозможно поверить.
— Трое сыновей. Три примарха, ужасающая потеря, — соглашается Жиллиман. — Четыре, если считать Лоргара. Пять, если то, что он говорил о Хорусе, правда. И, как он сказал, обратились и другие…
Жиллиман делает глубокий вдох.
— Я буду чрезвычайно скорбеть о Кораксе и Вулкане. Мануса мне будет не хватать больше, чем кого бы то ни было.
Гейдж знает, что имеет в виду его примарх. Во всех тактических моделях Жиллиман проявляет особенное расположение к некоторым из своих братьев. Он говорит о них, как о немногих бесстрашных, тех, на кого он в наибольшей степени может рассчитывать, чтобы сделать то, ради чего они были созданы. Один — Дорн и его легион. Другой — раздражительный спорщик Русс. Третий — Сангвиний. Жиллиман чрезвычайно восхищается Ханом, однако Белые Шрамы непредсказуемы и ненадежны. Четвертым из немногих бесстрашных всегда был Феррус Манус со своими Железными Руками. Жиллиман постоянно утверждал, что вместе с любым из этой ключевой четверки — Дорном, Руссом, Манусом или Сангвинием — он в состоянии выиграть любую войну. Абсолютно. С любым врагом. Даже в чрезвычайной ситуации Ультрамарин мог объединиться с одним из этих четырех союзников и повергнуть любого врага. Такова была основная теория. В сценарии любого судного дня, который встал бы перед Империумом, Жиллиман мог добиться практической победы при условии, что смог бы опереться на одного из этих четверых. И Манус был ключевым среди них. Неумолимый. Непоколебимый. Если он был на твоей стороне, то никогда бы не дрогнул.
И похоже, что теперь его больше нет. Сгинул. Мертв. Брат. Друг. Воин. Лидер. Самый стойкий из союзников Ультрамара.
Жиллиман нарушает мрачное молчание.
— Покажите мне тактические данные. Бой в окрестном пространстве. Кто-то говорил, что с поверхности наконец поступил вокс-сигнал?
— Из Лептия Нумина, повелитель, — говорит вокс-мастер.
— Кто это был?
— Капитан Вентан, — произносит Гейдж. — Какое-то время у нас был стабильный сигнал, и мы получали жизненно важную информацию, однако около часа назад вокс внезапно отключился. Насильственное прерывание.