Не верь глазам своим
Шрифт:
Лайла закончила с обработкой ран антисептиком, она уже какое-то время смазывала синяки мазью от гематом. Когда она переключилась на косточку, выступающую над полотенцем в районе пресса, девушка уделила особое внимание этому кусочку кожи. Подняв на Генри глаза, потемневшие от страсти, она почти в самые его губы выдохнула: — Слова иногда бывают лишними… — И накрыла их поцелуем, требовательным, голодным, новым и очень многообещающим.
— Лайла… Ты ведь никогда не сдаешься? — спросил молодой человек, отрывая ладони девушки от своего лица и поднимая их над головой. — Ты сводишь меня с ума, и ты действительно бесподобна в таком виде. — Его взгляд был сияющим, а голос прерывался и сбивался на хрип. — Ты и представить себе не можешь, чего мне стоило разорвать этот поцелуй… Такой поцелуй… — Парень лежал на спине, а Лайла вдавливала его своим телом в кровать. Подняв ей руки, он еще больше прижал ее к себе. Она лениво целовала его шею и сдавливала бедра ногами в такт своим поцелуям. И откуда в ней вся эта грация и соблазнительность? Не иначе, как стресс на нее так повлиял. Или предположение, что
Генри повернул к ней голову, и Лайла невольно вскрикнула. Ответив на невысказанное беспокойство в глаза парня, она почти шепотом произнесла: — Какая же я все-таки эгоистка…
Мигом запахнув полотенце, она села на парне верхом и потянулась к все еще раскрытой и чудом не развернутой аптечке. Снова взяв ватный тампон, она наклонилась над Генри и обработала рану, на этот раз, безжалостно, не взирая на его попытки сопротивления. Достав стяжки, она, как сумела, склеила края раны и налепила сверху пластырь. Все это девушка делала молча, не давая и капли возможности рассмотреть свое сосредоточенное выражения лица, чтобы дать понять, о чем же она думает. Волнение и тревога, проскользнувшие в голосе, в мыслях девушки вылились в настоящую лекцию о вреде отсутствия самоконтроля и потакания своим желаниям. Чтобы с Генри не произошло, это было достаточно серьезно, чтобы обратиться к врачу, а она тут скачет на нем, как ей хочется… Осторожно перекинув ногу к краю кровати, Лайла встала и отнесла в ванную окровавленный бинт и тампон. Генри, наблюдая за ней, приподнялся на локтях. Улыбка на его лице была неуверенной, хотя цвет глаз все еще было трудно рассмотреть из-за широкого зрачка. Он старался успокоиться и наладить дыхание. Острое возбуждение постепенно проходило под воздействием резкого запаха медикаментов и предчувствия, что перемирие закончилось.
Девушка вернулась в комнату и уселась рядом с ним на кровать на разумном расстоянии: — Спать ты будешь на кровати. Это не обсуждается.
— Согласен, спать ты будешь на кровати. Это не обсуждается. Ты же не думаешь, что я тебя, вымокшую под этим дождем, оставлю спать на полу? Не глупи.
Глаза Лайлы сверкнули, но она быстро подавила эту эмоцию, не дав Генри возможно разобрать, что же это было:
— Ты можешь подняться? Мне нужно достать простынь из-под тебя…
Парень, взглянув на кровать, наконец, понял, что же заставило девушку полностью изменить свое поведение. Он в очередной раз оказался не прав. Ее не испугало его проявление желания, и дрожь, которую он почувствовал всем телом, была от удовольствия, а не от страха. От не оттолкнул ее этим от себя. Просто ее беспокойство за его здоровье — единственный аргумент, который воспринял ее мозг, чтобы сопротивляться вожделению. Генри ведь ощущал то же, что и девушка. И он из последних сил себя сдерживал, чтобы не нырнуть в этот океан. Он не мог позволить себе сдаться.
На кровати розовела лужица крови. Видимо после душа и обработки рана снова открылась, и как только Лайла заметила это, инстинкт защитника превзошел по силе основной инстинкт, а девушка предпочла позаботиться о нем, чтобы тот не истек кровью.
Сняв простынь и застелив постель, Лайла села на кровать, пригласив Генри в кресло.
— Я видела тебя сегодня в отеле. С блондинкой.
Генри поднял бровь, но тут же зашипел от боли. Беглянка ответила на невысказанный вопрос:
— Я не следила — нет, просто мы с Жасмин стояли рядом с Футюр плаза, и я увидела тебя. Ты заходил в служебный вход. И потом увидела Антуана. С девушкой. Мне стало любопытно. Ты же сказал, что будешь целый день с ним, а тут — я своими глазами вижу, что это не так. — Генри опять поднял бровь, но уже не так высоко. — Ну, почти не так…
— Хорошо, но я пока не вижу причины бежать от меня… — ветер за окном усилился и теперь звуки непогоды стали еще тоскливее.
— Ты ему сказал, что очень ее ждешь, а он спросил, почему ты мне ничего не говоришь… Я ничего не поняла, но поднялась на твой этаж, чтобы узнать больше… Там… Антуан оставил вас наедине, вам привезли ужин… Ты стоял перед ней без рубашки. А через секунду мне пришел ответ, что отец тебя до вечера не отпустит… Хотя его даже в номере не было! — Поначалу обычный голос Лайлы был спокойным, но с каждым новым предложением он становился все холоднее и отдаленнее, а к концу фразы перешел в обиженное почти детское восклицание. — Я
По мере ее рассказа парень становился все более мрачным. У него были ответы на все ее вопросы. И, конечно, он понимал, как эта ситуация выглядела со стороны. Но как объяснить все ей, не раскрывая Джея. И стоит ли он того, чтобы поссориться с Лайлой? Ведь если он ей не ответит сейчас, а, как обычно, уйдет в себя, еще одного шанса у него не будет. И некого в этом будет винить. Взяв небольшой тайм-аут для размышления, он потянулся, но опять скривился от резкой боли в грудине.
— Я все равно не вижу причин так пугать свою семью и друзей. И я сейчас не о себе говорю, а о Клемане и Жасмин…
— Что значит пугать? Я отправила ей сообщение… А маме я сказала, что принимаю приглашение тети Агаты и на неделю уезжаю к ней. Она меня прикрыла. — Лайла была явно удивлена этим заявлением.
— Жасмин тебе не удалось провести. Она ведь хорошо тебя знает… Она поняла, что что-то не так… И стала тебя разыскивать, переживая, что ты что-нибудь натворишь. И как только я узнал, что ты пропала, я сорвался с… В общем отменил запланированные отцом мероприятия и поехал тебя искать. Пожалуй, единственного, кого я не принял в расчет, был Алекс, и позвони я ему, все встало бы на свои места. Но у меня нет его номера…
Лайле стало стыдно. Она включила телефон и просмотрела все сообщения от подруги. Их было много… И от Алекса: «Мама сказал, что ты слиняла. Предательница… Как мне теперь обеспечивать себя едой и чистыми носками? Оторвись там по полной!» Оно отправлено только в половину десятого. Значит, все это время они с Клеманом ее искали… Боже… Первым желанием было набрать ее, но глянув на дисплей, она поняла, что это неудачная идея… 01:24… «Половина второго ночи… Она наверное спит… Ограничимся смс…» Быстро набрала короткое извинение… Подняв взгляд на Генри, она обеспокоенно потерла нос. Потом приблизилась к нему и потрогала лоб.
— Как ты себя чувствуешь?
— Так, будто чуть не потерял смысл своей жизни… И я до сих пор не уверен, что не потерял его… Тебя… — дышать стало сложнее, и Генри откинулся на спинку кресла.
— Что с тобой произошло? Я все тебе честно рассказала. Я, конечно, психанула, и не подумала как следует. Но я хотела наказать только тебя, а Жасмин Сердобольная могла рассказать тебе, где я, и… Не знаю… Не знаю, о чем еще я думала… Не уверена даже, что хотела тебя наказать, просто видеть не хотела… Но то, как ты выглядишь… Генри тебе нужно к врачу!
— Обязательно, но я сначала должен тебе объяснения. И я не знаю, смогу ли я вернуть твое расположение. Останешься ли ты моей… Со мной… — Генри понял, что должен смотреть ей в глаза. Она должна видеть, что он чувствует. Он поднялся с кресла и сел рядом с девушкой. Осторожно протянул руку, чтобы взять ее ладонь. Он делал это нарочито медленно, чтобы у нее была возможность понять его намерение и, если она против, показать ему это. Но Лайла приоткрыла ладонь и дождалась, пока парень накроет ее руку своей и устроится поудобнее. — Самое важное — это то, что ты — смысл моей жизни. Мне трудно описать, как ты мне дорога. Я влюблен в тебя, Лайла, и это первое, что я хотел сказать тебе, с момента, как пришел в себя на обочине по пути из Шабли. — Глаза у девушки расширились, она вдохнула, чтобы что-то ответить, но он положил палец ей на губы, в немом жесте вынуждая промолчать. — Но одних моих чувств недостаточно. В моей жизни есть часть, нераскрытая тебе. И у меня есть на это свои причины. — Он покачал головой, не давая ей ответить. — Они скрываются в моем прошлом. И не только Мелани. — Он снова покачал головой, прерывая ее попытку что-то сказать. — Ты знаешь меня таким, какой я есть. Но это — только часть моей жизни. Не думаю, что другая часть ее сильно меняет меня, как человека. За ту неделю, что я избегал тебя, я понял, как сильно меняешь меня ты. И меня, и… вторую мою часть. Пожалуй, именно то, что происходит со мной благодаря тебе, оказывает наибольшее влияние на меня. Сейчас не время и не место рассказывать тебе об этой моей стороне. Но ее наличие, каким бы таинственным сейчас тебе это ни казалось, никак не меняет моего отношения к тебе. А я, как уже сказал тебе в самом начале, безумно влюблен. И я действительно счастлив, что с тобой все в порядке, что я нашел тебя, что ты даешь мне шанс хотя бы оправдаться перед тобой. И даже если ты не сможешь простить мне эту двусмысленность, свидетелем которой ты стала, я все равно счастлив, что я сейчас здесь, с тобой, а не там, где мог быть по планам отца. И даже если ты не поверишь мне, я счастлив, что между нами был этот момент, о котором я и мечтать не смел, когда Клеман сказал, что ты пропала. Это будет одним из самых счастливых моих воспоминаний о тебе. И сейчас все, о чем я вновь могу просить тебя, — это поверить мне: между мной и той женщиной ничего нет, не было и быть не могло, помимо профессиональных отношений. Я не лгал тебе — Антуан вряд ли отпустил бы меня до позднего вечера. И только тот факт, о котором я узнал из телефонного звонка Клемана, заставил меня пойти вразрез с запланированным… — Генри смотрел на Лайлу не отрываясь, не отводя взгляд ни на секунду, пытаясь понять, как же она реагирует на его слова, и страшась этого одновременно. Но сейчас все, что у него есть — это его любовь и эта ладонь в руке. — Я знаю, что не оправдал твоих ожиданий, вероятно. Но я изо всех сил старался не обманывать тебя, поэтому и не договаривал о некоторых моментах, но мне кажется, что мои поступки намного важнее слов. Они тоже были не безупречны. Но сейчас я здесь. Потому что не знал, как дышать, пока ты была неизвестно где. И будь моя воля, я не выпустил бы эту руку никогда. — Он поцеловал каждый пальчик на ее руке, не отрывая широко раскрытых глаз от девушки. Потом протянул к ней вторую руку раскрытой ладонью вверх и, задержав дыхание, спросил: — Ты мне веришь?