Не верьте клятвам, сёстры
Шрифт:
Не спишь ни ночью и ни днём,
А на сонеты нужно время.
Ты будто путами обвит, —
Ну как напишешь о любви,
Как отличишь от счастья горе?
И где земля, где небеса?
А жажда острая писать,
И страх отчаянный, что вскоре
Погаснет той любви звезда,
И песен новых не создать...
Поэтам надобно ль влюбляться?
* * *
Вырываются из бездны
Жар и холод,
По законам
Мир расколот.
Сверху, снизу, с фронта, с тыла
Не укрыться
От стихий. И я застыла
На границе.
Там, где хаос и порядок
Поделили
Все пространства, выбрать надо:
Или – или.
Но обоим изначально
Я – чужая.
Мирозданье закачалось,
Угрожая,
Содрогнулось и нависло
Мглой лиловой —
Воплощался образ мысли,
Явь из слова.
И пока поток сознанья
Плыл над бездной,
А над твердью место занял
Свод небесный,
Дождь принёс к исходу ночи
Южный ветер,
Листья выбились из почек
На рассвете.
МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
ПЕНЕЛОПА
Одинока, без друзей,
День и ночь над покрывалом,
Женихи валили валом,
Где-то шлялся Одиссей.
Что ему семья? Приют
Он найдёт везде, а песни,
Пенелопиных прелестней,
И сирены пропоют.
Ожиданьем не томим,
Долго странствует по свету,
И для многих канул в Лету,
Столько лет прошло и зим.
Возвратится ли опять...
Годы то ползут, то мчатся,
Женихи и домочадцы
Не дают спокойно спать.
Свёкор, сын, очаг, игла,
За окном собака воет.
Лук с тугою тетивою
Да морщинки возле глаз.
Не забыться, не забыть
В ожиданье ежечасном...
С равнодушьем безучастным
Мойры пряли нить судьбы.
КСАНТИППА
Но не такова была жена его, Ксантиппа.
В доме ни одной оливки
И муки всего-то горсть,
Виноградник без поливки,
А Сократ – как будто гость.
Тут любая заскандалит —
Пуст единственный кувшин,
И хозяин без сандалий.
Тоже мне, мудрец Афин.
Всё б ему вести беседу,
Что есть зло, а что добро,
И с прохожим, и с соседом,
Был бы в том какой-то прок.
Вон у тех, кого он учит,
Кошельки полны монет,
А у нас не то что кучи —
И обола в доме нет.
Рот ему раскрыть лишь дай-ка,
И уже не будешь прав,
А по свету ходят байки
Про крутой Ксантиппин нрав.
Для
Ни пределов, ни преград.
Только каждой ли сварливой
Достаётся муж Сократ?
МАГДАЛКА
I
Гонимая от очагов,
Босая, грязная, в лохмотьях,
Не ускоряла я шагов
И в горе не кусала локти,
Когда вослед мне брань неслась,
Плевала на косые взгляды.
Наесться и напиться всласть —
Ну что еще магдалке надо?
И не манил меня очаг —
К чему же лишняя обуза?
Куда приятней, хохоча,
Набить себе в харчевне пузо.
Но мужику стирать хитон?
Что может быть ещё глупее.
А жизнь пройдёт, как утром сон,
И оглянуться не успеешь:
Сначала сеточка морщин,
Потом я сгорблюсь, поседею...
И не чуждалась я мужчин —
Ни эллинов, ни иудеев.
Разгула так приятен плен,
Жизнь коротка, её не жалко...
Сверкали чашечки колен
У лихо пляшущей магдалки.
II
Но как-то раз (с чего бы вдруг?)
Мужчины, женщины и дети,
Стеною тесной встав вокруг
(В них возмутилась добродетель,
Как будто каждый был аскет),
Побить грозили потаскуху.
И вот летят ей камни вслед,
Над головой и возле уха.
Теперь конец, не избежать
Расправы, на исходе силы...
Бросая камни и визжа,
Толпа всё ближе подходила.
Но чей-то голос перекрыл
Зловещий гул, заставив слушать,
Затихли вопли, замер крик...
Он что-то говорил про душу:
«А тот из вас, кто без греха —
Пускай бросает первым камень»…
Толпа бурлила, как река,
А растекалась ручейками,
Они одни, и ни души,
А город замер, как уснувший.
«Иди и больше не греши», —
Сказал, волос её коснувшись.
III
Не жаль мне дней, не жаль мне лет
И молодость не жаль, поверьте,
Но душу как не пожалеть,
Раз жизнь не кончится со смертью?
Я не ищу теперь утех,
Ни смерти не страшусь, ни тлена,
Мне б только искупить свой грех,
И преклонить пред Ним колена.
* * *
Легенды о начале Москвы рассказывают,
что князь отнял владения боярина Кучки.
Боярство не могло спокойно смотреть на
окняжение своих земель.