Не входить! Работают Люди!
Шрифт:
Под развевающимися красными знаменами во весь опор неслись всадники на конях, размахивая какими-то средствами явно ближнего боя. А за ними, подпирая нависшие хмурые грозовые облака, шагали огромные роботы, высотой в полмили. Тяжелые орудия, торчавшие по бокам, вызвали в памяти Энтони Вестчестера линкоры класса "Артингейл".
Капитан медленно опал на тяжелые золотые колосья. В голове не было ни одной мысли. Он не мог оторвать глаз от огромных металлических шагающих машин.
Работающие неподалеку от несчастного капитана женщины продолжали неторопливо свой мирный
Привел капитана в чувство грохот недалекого разрыва. Просвистевшие мимо осколки снаряда заставили мозг вновь заработать. Энтони Вестчестер вскочил на ноги и огляделся.
Позади него черным пятном темнел прямоугольник прохода. Капитан некоторое время в задумчивости смотрел на него. Где-то за ним остался сумасшедший институт, сантехник Генка и сиротливо стоящие во дворе картонные коробки с несчастным Тихоном Петровичем. А еще дальше осталось родное разведуправление и полковник Хемпстер. А здесь...
А здесь где-то далеко слева вновь начали бухать взрывы. Отвечая им, на концах стволов огромных шагающих машин с диким ревом расцвели гигантские огненные вспышки. Повернув голову Энтони Вестчестер увидел, как расчищая дорогу несущемся во весь опор всадникам далеко слева возник быстро перемещающийся огненный вал, порожденный гигантскими орудиями бронированных чудовищ.
Стряхивая с себя оцепенение, капитан сделал несколько шагов вперед. Страна, создавшая подобных монстров, была смертельно опасна для его родины. Он во что бы то ни стало должен добыть подробное описание этих машин. И успеть передать домой. Энтони Вестчестер - единственная надежда на спасение для всего цивилизованного мира. Решительно сжав зубы, Капитан, не глядя на шарахнувшихся в сторону женщин, побежал к бронированным, шагающим за несущимися всадниками, механическим чудищам.
Черный прямоугольник прохода за его спиной медленно начал стягиваться в одну точку и через несколько мгновений исчез.
***
– Стареете, Тихон Петрович, стареете.
Высокий мужчина, советовавший недавно грузчику вести трезвый образ жизни, отпустил руку Антохи-синего, неподвижно лежащего в коричневом потертом кресле. Обернувшись, он насмешливо посмотрел на смущенного завскладом.
– Да как же так, Борис Георгиевич. Я его лично проверял - Тихон Петрович судорожно теребил пуговицу на своем синем халате - И голем охранный тоже пропустил.
– А вот так. Сумел-таки объегорить Вас. Он, похоже, на самом деле почти в алкоголика превратился, раз его Ваша первичка не отсекла. Ладно, не расстраивайтесь. Скорее всего, я бы тоже его не разглядел. Он ведь только тут уже расслабился и личину сбросил.
Из-за спины несчастного завскладом показались еще две фигуры в лабораторных халатах и коричневых костюмах.
– Что это тут у вас?
– Да вот, Бронеслав Геннадьевич, шпиона поймали - Борис Георгиевич радостно рассмеялся и потер руки.
– Матерого. Капитан Энтони Вестчестер зовут. Кстати, Тихон Петрович. Вы,
Тихон Петрович, опустив глаза, что-то невнятно пробурчал. Его рука стала с удвоенной энергией откручивать пуговицу.
– Это он виноват в пропаже Ваших грузчиков. Споил их. Валяются сейчас пьяные у него дома.
– Ах ты ж несчастье какое - всплеснул руками завхоз.
– Такие големы хорошие были. Придется теперь переделывать.
– Ну-ка, ну-ка, дайте взглянуть на этого мастера - тот, кого назвали Бронеславом Геннадьевичем, слегка отодвинув завхоза, с интересом разглядывал неподвижное тело в кресле.
– Смотри-ка, прям и не отличишь от нашего дворника. Ну и что Вы с этим шпионом сделали?
Бронеслав Геннадьевич взял Антоху за руку замер на несколько секунд. Потом с удивлением уставился на улыбающегося коллегу.
– Борис Георгиевич!
Тот смущенно захихикал.
– Помилуйте, Бронеслав Геннадьевич, они все сами с собой делают. Я только чуть-чуть подталкиваю их разум. Кто ж этому Вестчестеру виноват, что он так нашу землю воспринимает. Вот и нарисовал себе черт знает что в голове.
– Да уж. Чуть-чуть - Бронеслав Геннадьевич укоризненно покачал головой, но не выдержал и тоже рассмеялся. Обернувшись, к скромно молчавшему завхозу, он властно произнес:
– Тихон Петрович, я сейчас этих, многоруких, пришлю. Заканчивайте с образцами сами.
– Профессор, да Вы что! День на дворе. Как я многоруких-то выпущу во двор?.
Бпронеслав Геннадьевич поморщился.
– Ладно, ладно. Я поставлю сферу. Только ненадолго. Постарайтесь побыстрее управиться.
– А по-моему этот маскарад вообще пора заканчивать. Все равно ведь прорываются.
– Борис Георгиевич кивнул на неподвижного Антоху.
– Надо полную защиту ставить, да всю эту мерзость из института убирать. Превратили научное заведение в непотребство какое-то. Тьфу!
Тихон Петрович энергично закивал.
– Так я ж с самого начало это говорил! Смотреть тошно, во что вестибюль наш превратили. Ванны у них там, да унитазы. А полотнища эти рекламные? Девицы развратные в полный рост ухмыляются да подмигивают. И все это на наших стенах! Смотреть тошно.
Молчавший до этого третий пожилой мужчина улыбнулся, глядя на распалившегося Тихона Петровича.
– Помнится на одном небезызвестном балу в Петербурге, Вы милейший Тихон Петрович, были не столь чопорны. И на наши с Борисом Георгиевичем замечания по повод глубины декольте дам ответили, что лично Вам все это очень даже нравится.
Тихон Петрович покраснел и, вновь опустив глаза в пол, пробормотал:
– Ну что Вы, Богдан Григорьевич. Да когда это было-то.
– В самом деле, профессор, перестаньте смущать милейшего Тихона Петровича. Он и так уже цветом, как платье мадам Вильнье на том самом балу.
– Борис Георгиевич положил руку на плечо красного от смущения завскладом и продолжил с самым серьезным выражением лица - Вы еще вспомните, как он селянок по лесам соблазнял.
Новый взрыв смеха разнеся по небольшому помещению.