Не вижу, не слышу, не чувствую боли
Шрифт:
Тьма, окутывающая парня, наполненная очертаниями предметов от Эн, звуками и запахами - начинает рассеиваться. Переход обратно не просто болезненный - он сводит с ума, хочется кричать, но парень сцепляет зубы, упираясь руками в упавшую на него марионетку - точнее в то, что от нее осталось. Спихивает с себя, заставляя тело сесть, а разум отрешиться от резкой боли. Зрение теперь кажется... странным. Все настолько яркое что сияет, будто сейчас не ночь, а день - раскаленный полдень, и солнечные лучи отражаются отовсюду. Постепенно, боль сходит на нет, но мозг, будто воспален этой психоделичной картиной, из которой парень может вычленить лишь резкие вспышки. Похоже, его разум настолько привык усилять сигналы, поступающие к нему, что к вернувшемуся зрению это тоже относится. Парень сцепляет зубы и усилием воли смыкает снова веки,
Омокаге выскочил в сад, через спрятанное тут же тяжелыми портьерами окно. Ветер имеет свой собственный свет - призрачно серебристый, и через закрытые веки, похож на переплетенные потоки лунных лучей, едва видимые. Куроро тоже уже нет в помещении, он выскочил следом за своей жертвой. Кукольник, едва опознав в незнакомце с паразитом, обвитым вокруг шеи, своего бывшего лидера - испытывает иррациональный страх. Люцифер единственный, кого он когда-либо опасался в своей жизни - потому, как видел эту машину для убийств в действии. И сейчас, в темно-графитовых глазах, читается смертельный приговор для бывшего Паука. Мастеру Марионеток плевать, что у брюнета нет ауры - он может убить и, не используя ее, в несколько раз превосходящего противника. Омокаге бросает своих сломанных марионеток, даже Ретц, оставшуюся в здании. Девочка дышит судорожно, несмотря на то, что она не живая. Она привыкла к убийствам, но то, что мужчина опустился до изнасилования, чего не позволял себе даже Финкс, не раз, вытаскивающий в юности из неприятностей Мачи и Паку. Он считал, что есть границы, которые даже они не могут переступать - чтобы не стать тем мусором, в который их пытались превратить на Свалке.
Пожертвовав десятком драгоценных секунд, на то, чтобы прийти в себя, Курапика следует за мужчинами. Холод улицы обволакивает резко, температура в его теле пропала, вместе с возвращением глаз, и теперь он будто попал в ледяной поток воды из горного ручья. Первое, что он видит - спину своего партнера. Мужчина проворачивает в пальцах артефакты, его движения плавные и отточенные - идеальные жесты идеального убийцы. Внутри не чувствуется ничего, от привычного Курапике - паразит полностью захватил контроль над чужим телом, заставляя думать лишь об одном - как достать до своей цели. Убить, покромсать на маленькие кусочки - чтобы не осталось и шанса вернуться к жизни. Уничтожить, носящего знак Паука на своем теле. Курута невольно протягивает руку вперед, желая привести в чувство Риоданца, но затем сжимает пальцы и опускает ладонь. Куроро хотел бы разобраться сам с проблемой своей семьи. Поют и танцуют звенья цепи, проявившейся рядом с Курапикой - он будет выжидать момента, чтобы вступить в сражение, и не попасть под удар Паука при этом. Его цель - поддержка, если мужчина не справится сам. Подчиняться установленному плану, до тех пор, пока тот является действенным. Так делают все Пауки - так будет поступать сам Курапика, если хочет стать частью их семьи.
Мужчины кружат друг напротив друг друга. Омокаге скалится напугано и зло - он не ожидал подобного поворота сюжета, считая пришедшего с Курута человека в маске, лишь наемником, возможно еще одним дружком блондина. Но вместо этого, Курапика привел с собой не много и не мало - лидера Риодана, который сейчас явно не в себе. Таким жадным и голодным до убийства, мужчина видел его только с по-настоящему насолившими Паукам врагами, обычно теми, кто сумел ранить одного из них смертельно. Он улыбался мягко и дружелюбно, но из глаз сочилась смертельная темнота. Куроро атаковал стремительно, неожиданно - почти из любой позиции, даже самой неудобной. В этом их техника боя, была схожа с Фэйтаном, который обучал своего будущего лидера с самого сопливого возраста - сражаться, держать оборону, атаковать и контратаковать, из даже самого проигрышного положения.
Время от времени, кукольник вынужден поворачиваться спиной к спутнику Паука. Чертов мальчишка, будь он проклят! Цепь с острым грузом на конце, жалила разъяренной осой, пока ее хозяин находился вне радиуса поражения, не рискуя попадать в зону атаки
– Когда он решит бежать - задержи босса, чтобы не отправился следом, - Курапика ощутил, как за считанные мгновения, к нему приблизился укрытый плотно Ин человек, и встал ровно за спиной.
– Не дергайся. Чтобы меня не было видно, - голос Фэйтана, как никогда напоминал нечто потустороннее, закрадываясь в уши. Но это был именно он - живой и во плоти, не ущербная марионетка.
– Еще немного, и паразит начнет кипятить ему мозги. Нельзя дать боссу уйти в погоню за Омокаге. Запомнил, принцесса?
– пользуясь тем, что противники схлестнулись в очередной раз, азиат снова исчез, не попадая в зону пристального внимания Люцифера. Если бы Куроро не был так занят с кукольником, или владел в полном объеме своей аурой, он бы и под Ин ощутил Нен-татуировку Паука, на теле палача Риодана, но сейчас, азарт битвы перекрывал все другие ощущения. Проклятье, что столько времени находилось в полуспящем и заблокированном сильной волей, состоянии, разошлось не на шутку, грозя покалечить мужчину, выпить последние его жизненные силы, итак запертые нарушенной специально Клятвой.
Словно подчиняясь словам Фэйтана, Омокаге резко ушел от очередного удара и кинулся в сторону, используя все доступные ему силы на то, чтобы оторваться от преследователя. Вся его правая рука, которой мужчина защищался от атак, была похожа на дикобраза, проткнутая множеством усиленных Шу предметов. Курапика вложил в них столько сил при создании, что они пробивали чужое Тэн. Если бы мужчина знал, что ему придется столкнуться с Куроро сегодня ночью, он не подошел бы так расслабленно к подготовке, да и вовсе, скорее всего сто раз подумал бы - а стоит ли связываться с тем, кто вызывает в тебе только благоговейный ужас, даже трепет? Создавая марионетку лидера Риодана, он пытался вложить в нее свои чувства - все, что удалось узнать о Люцифере, но та по-прежнему оставалась куцей и слабой недоделкой в сравнении с оригиналом.
Люцифер кошкой извернулся в воздухе и рванулся вперед, собираясь преследовать противника, когда его обвили прочные Нен-цепи. Действующий под подчинением проклятью, он упустил из внимания человека, не являющегося целью. Курапика осознавал, что просто так удержать мужчину не сможет - от того, пропустил свое оружие через несколько деревьев по сторонам, и теперь Куроро оказался растянут меж ними, как паук на паутине. Будь у него аура - это не смогло бы удержать мужчину. Даже в состоянии полного запечатывания Зецу, от стволов полетели щепки, когда звенья стали с силой перетирать кору, но старинные дубы оказались слишком мощными.
– Его нет. Он ушел, - Курапика стоял напротив, на расстоянии несколько метров, глядя на партнера прямо через веки. Только так можно было сосредоточиться на чем-то, игнорируя сошедший с ума мир. Но брюнет не слышал словно, он чуть разомкнул губы, демонстрируя белую влажную полоску зубов, чуть оскаленные в усмешке клыки.
– Успокойся, - проговорил Курута, вслушиваясь во всего лишь чуточку ускоренный ритм чужого сердца. Будто человек перед ним вышел на легкую утреннюю пробежку, а не дрался сейчас с превосходящим его по мощи противником. Словно он не пытался вырваться из пут, заставляя мышцы вздуваться под кожей. Худая, сильная и жилистая фигура лидера Риодана сейчас была видна во всей красе - и Курапика не смотря на ситуацию, оказался заворожен невольно. Он осторожно, плавно приблизился, придерживая аккуратно обрывки подола платья. То, все еще держалось на торсе каким-то чудом, даже после того, как марионетка Омокаге хорошо поработала, разрезая его на чужом теле.
Парень подошел почти вплотную и поднял ладони медленно - пустые, без оружия, не считая отходящей от пальцев цепи. Мужчина смотрел за ним, не мигая - на лице застыла дружелюбная усмешка, такая привычная маска для этого человека. Но глаза сейчас были совершенно черными, и отражающиеся в них огни освещенного особняка за спиной Курута, казались светом из потустороннего мира, из подземелья, где всегда горят костры, где пахнет серой и смолой. Курапика положил ледяные снова руки, с порезанными перчатками, на чужую грудь, стянул с плеч Люцифера ошметки вечернего костюма и рубашки.