Не вижу зла
Шрифт:
– Это любопытно, – заметил он.
– Что именно?
– Я ставлю себя на место обвинителя. Вы чувствовали, что вам необходимо лекарство против тревоги и страха, пока ваш муж был еще жив. Теперь, когда он мертв, вы в нем больше не нуждаетесь.
– Оскар не был источником моих тревог. Это все жизнь в Гуантанамо.
– Вы имеете в виду что-либо конкретное?
– Ах, даже не знаю, что и сказать, – произнесла она с оттенком сарказма. – Может быть, все дело в том, что я жила на коммунистическом острове, которым правит диктатор, чей срок пребывания
– Ваш муж имел представление о том, как вам ненавистно пребывание там?
– Оно не было мне ненавистно. А Оскар любил тамошнюю жизнь всей душой. Во всяком случае, почти до самого конца.
– Полагаю, не будет преувеличением сказать, что вы продолжали бы жить в страхе – пока Оскар был жив.
– Яне убивала своего мужа ради того, чтобы уехать с острова, если вы на это намекаете.
– Я ни на что не намекаю. Но это прекрасная мотивация, чтобы наложить руку на доверительное имущество Оскара, уехать с острова и наслаждаться жизнью. Нам следует исходить из предположения, что обвинение непременно разыграет эту карту.
– У них ничего не выйдет. Как я уже говорила, перед смертью Оскар изменился. Все чаще и чаще он заводил речь о том, что, может быть, пришло время нам покинуть Гуантанамо. Зачем мне было убивать его, когда он наконец заговорил об отъезде?
– Он подал официальный рапорт с просьбой о переводе?
– Нет.
– Кто-нибудь, кроме вас, может подтвердить тот факт, что он подумывал об отъезде с Гуантанамо?
– Мне такие люди неизвестны.
– Вы не говорили об этом кому-то из друзей? Может быть, вашей приятельнице в Вашингтоне? Кажется, ее зовут Нэнси. Той, которая замужем за председателем Объединенного комитета начальников штабов.
Линдси ощетинилась, поняв, что он проверяет ее.
– Я не разговаривала с ней уже очень долгое время.
– Вот и славно, – заметил Джек. – Она умерла.
Избегая смотреть ему в глаза, она сказала:
– Я обнаружила это только после того, как устроила для вас то маленькое шоу на Дели-лейн.
– Лейтенант Джонсон утверждает, что вы устроили ему такое же шоу в Гуантанамо. В чем дело, Линдси?
Она вздохнула, явно расстроенная и растерянная.
– По правде говоря, я встречалась с ней однажды. И она действительно дала мне свой номер телефона. Мы не были подругами в полном смысле этого слова, и, должна признаться, для пущего эффекта я частенько ссылалась на нее. Мне не следовало так поступать, но… я не знаю. Военные
– Лейтенант Джонсон почти заставил меня поверить в то, что вы расхаживали по Гуантанамо, разговаривая с мертвецами по сотовому телефону.
– Он такое ничтожество! Во-первых, я не разговариваю с мертвецами. Во-вторых, это очень на него похоже – вывернуть все наизнанку и сказать, что у меня был сотовый телефон, чтобы я выглядела еще хуже. От сотовых телефонов было немного толку в Гуантанамо. Это был «Палм-Пайлот», карманный компьютер, а не сотовый телефон. Но такова его манера. Как только ему есть что скрывать, он сразу же переходит в нападение.
– Вы видели, как он проделывал это раньше?
– Еще бы. Вот вам наглядный пример. После того как Оскара убили, я решила, что останусь в Гуантанамо как можно дольше. Я хотела быть там, хотела держать открытыми глаза и уши, пока не найду того ублюдка, который проник в наш дом и застрелил Оскара. Лейтенант Джонсон был в числе первых, кто пожаловался непосредственному начальнику Оскара и заявил, что меня следует вышвырнуть с базы, поскольку мое присутствие, дескать, подрывает моральный дух людей.
– Совершенно очевидно: он уверен в том, что вы застрелили своего мужа.
– Я не шучу. А рассказал он вам о том, что хотел, чтобы меня выгнали с Гуантанамо, еще до того,как СКР ВМФ представила свой отчет? Черт, да тело Оскара не успело остыть, а он уже начал делать все, чтобы меня убрали с базы.
– Может быть, он заранее знал, что будет написано в отчете.
Она вопросительно изогнула бровь, и Джек сообразил, какой намек содержался в его замечании.
– Я так рада услышать эти слова из ваших уст, – сказала Линдси. – Приятно сознавать, что я не единственная, кто понимает: к тому моменту, когда я была названа в отчете главной подозреваемой, все уже было решено и механизм фальсификации запущен. Что еще вам поведал лейтенант Джонсон?
– Мне не удалось подробно расспросить его об обстоятельствах смерти вашего мужа. Каждые пять минут юрист из управления начальника военно-юридической службы напоминал ему, что он волен в любой момент уйти, и наконец он воспользовался своим правом.
– С кем еще вам удалось поговорить?
– Больше ни с кем. Все остальные свидетели из моего списка были переведены на другую базу.
– Невероятно. Но заглянуть ко мне домой вы хотя бы сумели?
– Всего на несколько минут. Следователи ушли с места преступления две недели назад. Теперь там живут другие люди. Ваш дом вылизали и перекрасили.
– Вот, значит, как все повернулось? Вы проделали такой путь, чтобы провести одну-единственную беседу и на пару минут задержаться на месте преступления, где уже все изменилось?