Не влюбляйтесь в негодяев
Шрифт:
Я довела её до приёмной, про себя глупо и по-детски радуясь — наверняка Макса ещё нет на работе — но как только мы подошли к секретарской стойке, Вика, кивнув и раздвинув губы в профессиональной любезной улыбке, позвонила генеральному по телефону и махнула рукой на дверь.
— Входите, Олеся, он ждёт.
А я была вынуждена вернуться на своё рабочее место, изнывая от ревности, и поминутно глядеть на часы.
Сорок минут. Она вышла только через сорок минут. Улыбнулась, махнула мне рукой и поспешила
Нет, я, разумеется, понимала, что ничего у них не было. Но всё равно внутри что-то сжималось от досады и ревности.
Эх, Светка, Светка…
А ближе к двенадцати часам в офисе появился человек, которого все наши дамы всегда очень ждали.
Фил Грин был моим любимым клиентом. И даже не по причине довольно-таки приличных денег, которые он платил мне за создание рекламы для его фитнес-центров, а просто потому что любое его появление в нашей конторе было отличным поводом поржать и постебаться.
Поржать над его прикольным акцентом, а постебаться над нашими дамочками, которые спали и видели Фила в своей постели и с кольцом на пальце.
— Света! — воскликнул он, разводя руками. У него это так смешно получалось — с ударением на «а». — Милайа. Как ты, детька?
Помню, в начале нашего общения Фил всё время повторял «бэйб», «бэйб*» (*англ. «детка»), пока я не призналась, что это прекрасное слово ассоциируется у меня только с поросёнком по имени Бэйб, и не может восприниматься без слегка истеричного хихиканья.
Фил надул губы и предложил вариант «бэби», который был мной категорично отвергнут. Потом последовали «малыска» и «крошка». От первого слова я начинала похрюкивать и почёсываться в районе возможной лысины, а второе показалось мне слишком пошлым. Хотя Фил говорил его лучше всего.
Поэтому мы остановились на «детьке». Это, по моему скромному мнению, намного лучше поросят и малысек.
— Я ничего, — ответила я, улыбнувшись. — А ты как, Фил?
Вообще я обычно против того, чтобы переходить с заказчиками на «ты», но с Филом это получилось легко и просто. Он и сам был такой — лёгкий и простой.
— Прекрасна! — воскликнул американец, то ли отвечая на мой вопрос, то ли делая мне комплимент. — А я к тебе с новым предложениям.
Фил начал оглядываться по сторонам. И я понимала, почему: на его глубокий и красивый голос уже начинало сбегаться всё женское население нашей конторы.
— Предложение! — воскликнула вдруг моя соседка по столу, и я даже вздрогнула от неожиданности. — Руки и сердца? — она сложила ладошки на груди и умильно взглянула на Фила.
— Нет, Варья, — сказал американец с улыбкой. Надо же: запомнил, как зовут! — И у Света есть муж. Да, Света?
— Нет! — радостно ответила вместо меня Варя. — Разводится она!
Вот блин. Нет, я её понимаю: мы всё-таки с ней целых
— Водится? — переспросил Фил, почему-то проглотив приставку.
— Ни с кем я не вожусь, — вздохнула я, вставая из-за стола. — Пойдём-ка в переговорную. А то там сзади народ уже удочки мотает.
Американец нахмурился, но кивнул и последовал за мной.
Переговорных у нас две. Одна маленькая, для гостей вроде Фила, а другая — та самая, в которой я чуть не проглотила колпачок от губной помады.
— Света, — начал Фил, когда мы сели за стол напротив друг друга, — а почему «удочки мотает»? «Мотать удочки» — убегать, сматываться. Так мне мой преподаватель по русскому языку говорила. И куда они бежать собирались?
Как он вообще живёт в этой стране?..
— Я сказала про удочки в другом смысле. Наши женщины ловить тебя собирались. Как рыбку ловят, понимаешь? Отошёл бы от моего стола — и попал в сети коварных соблазнительниц.
— А-а-а! — протянул Фил. — Я понял, Света. Ловить рыбку, да. Интересный у вас язык. А почему ты… раз-водиться?
— Ну почему люди разводятся? Не сошлись характерами.
Он задумался.
— А… могу я за тобой… по-уха-жи-вать? — произнёс Фил по слогам. — Правильно я сказал?
— Правильно. Пятёрка. А поухаживать нельзя.
— Почему?
— Потому что ты клиент, а я твой менеджер по рекламе, — сказала я наставительно. — Такие правила. Усёк?
— Усёк, — кивнул Фил. — А что это значит? Усёк?
— Это значит — понял, осознал, больше не буду.
— А-а-а. Интересно. Два года тут живу, а всё новые слова…
Я не стала уточнять, что два года назад он, считай, практически не говорил по-русски. Половину слов заменял английскими. Мне даже было проще общаться с ним просто по-английски, чем расшифровывать ересь типа «Эта женщина со гуд для май реклам».
— Хочешь, научу тебя ещё одному слову? Если сможешь сказать с первой попытки — гарантирую пятнадцатипроцентную скидку на твой новый проект.
Фил загорелся. Наивный!
— Давай слово.
— Переподвыподверт! — выпалила я как на духу.
У американца сдулось лицо.
— Как?
— Переподвыподверт! — охотно и даже немного снисходительно повторила я.
Фил вздохнул, набрал воздуха в грудь и попытался повторить:
— Перепор… выпор… вер… Что это за фигня такая?
— Вот именно, что фигня. Это когда кто-то что-то делает или произносит, а ты не понимаешь ничего. Тогда говорят — с переподвыподвертом. Слишком вычурно, значит.