Не вмешивайтесь в дела волшебников
Шрифт:
Большинство студентов Равенкло заметили, что гриффиндорцы избрали довольно жалкую тактику в отношениях с Поттером - при любом удобном случае они только и говорили ему что-то вроде «Преобладай на этим», «Все в прошлом, мы должны идти дальше». Равенкловцы, ну, или по крайней мере большинство из них, избрали другую тактику. Они не были экспертами в области чувств, как пуффендуйцы, которые также игнорировались Поттером, но были согласны с ними с одном. Прощение, если оно вообще будет, должно быть решение Поттера, а не их. Никто не может злиться вечно, если постоянно не злить человека, и гриффиндорцы
* * *
В среду, в конце Трансфигурации, МакГонагалл объявила:
– Мистер Поттер, я попрошу вас остаться. Мистер Криви, передайте профессору Хагриду, что мистер Поттер задержится.
Вздохнув, Гарри прислонился к стене.
Как только студенты вышли, профессор продолжила:
– Директор попросил вас зайти в кабинет, мистер Поттер.
– Когда?
– спросил Гарри, подсознательно настроившись на неприятности.
– Сейчас.
По пути к кабинету Дамблдор, Гарри поинтересовался:
– Как думаете, о чем он хочет поговорить?
– Директор не счел нужным посвятить меня в это, - решительно ответила МакГонагалл.
«Вероятно, хочет заставить меня отказаться от клятвы», - с иронией подумал Гарри, стоя перед горгульей.
– Перечные чертики, - горгулья резво отпрыгнула в сторону, услышав пароль.
Поднявшись по лестнице, и стоя перед дверью, Гарри боком прислонился к стене в ожидании. Ему было любопытно, сколько времени потребуется, чтобы терпение Дамблдора закончилось, и он сам открыл дверь. Поттера не волновало, даже если бы пришлось простоять так весь день - в любом случае, никаких иных дел у него не было. Если чему Азкабан и учил, так это терпению.
Взглянув на часы, когда дверь отворилось, он понял, что прошло всего пятнадцать минут.
– Входи, Гарри, - пригласил Альбус, кладя обратно на стол волшебную палочку.
– Мистер Поттер, - напомнил парень.
– Входите, мистер Поттер, - настроение Альбуса слегка упало.
Гарри присел на наколдованный стул и снова замолчал.
Взмах палочкой - и на столе появился горячий чайник. Взяв в руки чашку, Альбус предложил:
– Не хотите немного чаю?
Гарри отрицательно помотал головой, продолжая вглядываться в картину Финеаса.
Дамблдор медленно пил свой чай, ожидая, пока Гарри начнет говорить. Несмотря на то, что заставил его открыть дверь, Альбус помнил, что мальчик был нетерпелив. Только с возрастом и опытом человек набирался терпения.
Шла уже вторая чашка чая, а Гарри все так же смотрел на Финеаса. Тот уже несколько раз пытался поговорить с парнем, говоря ему посмотреть на что-нибудь еще, но все впустую.
Наконец, терпение самого непопулярного директора Хогвартса лопнуло, и, попытавшись уйти с картины, он понял, что не может. Повернувшись к директору, он потребовал: «Дамблдор, заставьте его освободить меня!»
– Вы о ком, Финеас?
– с недоумением спросил тот.
– О Поттере. Из-за него я не могу уйти с картины.
– Мистер Поттер, вы сделали это?
– Да.
–
– Частично из-за того, что мне не нравилось, как он на меня смотрит, частично потому что мне хотелось попробовать это сделать, - взглянув на директора, ответил Гарри.
– Почему вы это сделали, мистер Поттер?
– повторился Альбус.
– Потому что мне надоело, что они за мной шпионят, - без обиняков пояснил Гарри.
– Я не знаю, выяснили ли студенты, откуда вы знаете все, что происходит в школе, но я - да. К слову, мне понадобилось на это довольно много времени, когда дементоры не пытались свести меня с ума.
– Я не использую портреты в слежке за вами или за кем-нибудь еще, - отрезал Дамблдор.
Глядя на выражение лица парня, Дамблдор понял его мысль еще до того, как Гарри озвучил ее: «Попробуй на ком-нибудь другом».
– Гарри, пожалуйста, освободи Финеаса, - попросил Дамблдор.
Внимательно смотря на бывшего директора, Гарри проговорил:
– Послушай меня, Финеас. И передай остальным. Если еще хоть кто-нибудь из вас будет следить за мной, я уничтожу вас, ясно?
– Ты не можешь запретить нам наблюдать за Хогвартсом, Поттер, - высокомерно заметил Финеас.
– Я говорю не о Хогвартсе, а обо мне, - резко ответил Гарри.
– Думаю, чтобы лучше представить, о чем я говорю, предлагаю вам посмотреть, что случилось с портретом матушки Сириуса на Гриммаулд-Плейс.
– Мистер Поттер, не угрожайте портретам, - из голоса Дамблдора исчезла привычная мягкость.
– Если они не будут беспокоить меня - им не нужно будет беспокоиться о себе.
Видя, что тема разговора вовсе не та, которую он планировал, Дамблдор переменил тему:
– Мистер Поттер, вообще-то я пригласил вас для того, чтобы попросить убрать то проклятие, которое вы наложили на мисс Грейнджер и не заставлять ее клясться.
– Нет.
– Отрезал Гарри.
– Почему вы хотите вычеркнуть мисс Грейнджер из своей жизни? Она - ваш друг и…
– Была, - прервал его Гарри.
– Она была моим другом. И никогда больше не будет им снова.
– Гарри, ты не можешь слишком долго оставаться столь же злым на нас, - быстро произнес Дамблдор, будто боясь, что его перебьют.
– Именно такой дорожкой и шел Волдеморт. Мы все хотим помочь тебе, но прежде ты должно разрешить нам сделать это. Не стоит бросать пусть даже своих бывших друзей. Никто не должен жить в одиночестве.
– Я был один всю мою жизнь, - заметил Гарри.
– Почему должно что-то меняться?
Дамблдор вздохнул, зная, что только он сам был ответственен за это чувство одиночество Гарри. Непредусмотрительность, как говорят магглы, - всегда 50\50. Он никогда не понимал этого выражения. Но теперь, оглядываясь назад, старик вспоминал все те ошибки, которые он сделал. «Добрыми намерениями выстлана дорога в ад», - подумалось ему. Дамблдор знал, чего будет стоить Гарри жизнь у Дурслей, но это - единственный способ спасти ему жизнь, даже если они и не любили его. «Нет», - поправил он себя.
– «Ненавидели». Альбус думал, что как только мальчик вернется в волшебный мир, они смогут исправить это, но, увы, сейчас получалось все не слишком то хорошо.