Не вместе: Россия и страны Центральной Азии
Шрифт:
Практическое прекращение деятельности «светской» оппозиции, которое произошло под давлением властей в большинстве центральноазиатских государств, чревато серьезными последствиями. Тем более что одновременно происходит сокращение социальной базы правящих режимов. Как пишут С. Корнелл и Р. Спектор, «…руководству центральноазиатских республик трудно бывает определить разницу между теми, кто стремится к свержению существующего строя, и теми, кто мечтает быть интегрирован в структуру власти. В настоящее время любое проявление инакомыслия считается противозаконным и подвергается репрессиям, что вызывает ответный протест и, следовательно, льет воду на мельницу исламских радикалов». [106]
106
Корнелл С, Спектор Р. Средняя Азия: не только исламский экстремизм // Казахстан и Россия: аспекты национальной безопасности. – М., 2004. С. 39.
В конечном счете, борьба против всякого инакомыслия ведет к неустойчивой диктатуре, опирающейся
Коррупция и произвол властей еще более стимулируют недовольство, которое прорывается в виде стихийных выступлений. Особое возмущение и недовольство вызывают масштабы ограбления государства. А они выражены популярным экс-лидером группы «Ленинград» Сергеем Шнуровым, который заметил: «Коррупция – это когда в умеренных масштабах. Коррупция – это десять процентов. Ну, хорошо, двадцать. Но когда семьдесят процентов от бюджета! Коррупция – она за границей. А у нас просто прут безбожно». [107]
107
Комсомольская правда. 2009. 8 июля. С. 10.
Исламская радикальная оппозиция предлагает популистскую идеологию, основанную на идеях равенства, братства, взаимопомощи и борьбы с коррумпированными режимами, эксплуатирующими народы. Эта идеология, близкая и понятная, широко пропагандируется различными методами. Эффективность возрастает в силу адресного обращения к конкретным людям, испытывающим реальные проблемы. На их стороне убежденность в правоте, вера в светлое будущее. Близкие и понятные идеи исламистов находят почву быстрее, нежели абстрактные теории светской оппозиции или призывы к стабильности властей. Пропаганда от двери к двери реальна и масштабна. Боевые силы исламистов имеют навыки ведения военных действий, апробированные в различных «горячих точках». Их противостояние с правительственными силами – армией, специальными частями, оказывалось не в пользу последних. Долговременная стратегия рассчитана на окончательную победу, и исламисты идут к этой цели изо дня в день.
Все это актуализирует еще один вопрос, который так и не получил ответа в теоретических рассуждениях политологов. Является ли признаком демократии выход на политическую арену исламистов? Должна ли демократия рассматривать ортодоксальных исламистов как безусловных противников и считать, что демократия существует только для демократов? Попытка изменить светские основы Турции со стороны происламских политических партий встречает активный отпор со стороны армии – гаранта турецкой конституции. Отмена результатов выборов в Алжире, где победу одержали исламисты, также показывает, что им не место в демократии. Но ведь сторонники исламского фундаментализма составляют значительные слои населения, которые таким образом отторгаются от политики и свободного волеизъявления. Опыта легализации исламистских группировок и их включения в политический процесс пока нет. Но ведь есть опыт перехода террористических группировок и партий в европейских государствах на позиции парламентских партий и вполне легальных организаций.
Видимо, нельзя исключать эволюцию подпольных фундаменталистских организаций, борющихся против правящих режимов, во вполне умеренные парламентские партии при достижении политического консенсуса после изменения политической ситуации в регионе.
В любом случае и политики, и руководители государств региона, и аналитики говорят о необходимости оппозиции. Конечно, все они вкладывают в это свое понимание оппозиционной деятельности. Но мне кажется, что главную идею оппозиционной деятельности выразил Милован Джилас: «Радикальная оппозиция (парламентская или внепарламентская) жизненно необходима любому обществу, по меньшей мере для того, чтобы защитить его от застоя, критиковать действия правительства, корректировать допущенные им ошибки – словом, пробуждать совесть». [108]
108
Джилас М. Лицо тоталитаризма. – М.: Новости, 1992. С. 518.
Руководители мусульманской и православной конфессий Казахстана
С распадом СССР произошло и изменение американцами оценок ислама и исламских движений. В период холодной войны исламизм рассматривался США как еще одно средство борьбы с коммунизмом. С конца 70-х годов XX века ЦРУ оказывало поддержку различным движениям с целью раздуть пламя исламизма в советских восточных республиках. По мнению Г. Киссинджера, эта стратегия частично основывалась на идее, согласно которой ислам носит намного более антикоммунистический характер и явно ближе капиталистической этике, чем католицизм и православие. Поощряя суннитский фундаментализм, американцы стремились не только нанести поражение советским войскам в Афганистане, но и помешать экспорту иранского шиитского варианта исламской революции. Поэтому когда говорят о том, что суннитский интернационализм сформировался благодаря американцам, в этом есть доля правды. Тем более что американцы привлекли в воюющий против СССР Афганистан многих мусульманских полевых командиров.
Но приоритеты изменились. Атеистический СССР вывел свои войска из Афганистана, а затем и прекратил свое существование. И этот факт
После 1991 года в список безбожных государств вошли пять государств Центральной Азии, поскольку их правящие режимы выросли из атеистического СССР. Они также являются мишенями исламистов. В этих условиях создается питательная среда для создания неофициальных структур, распространения альтернативных идеологических установок, прежде всего фундаменталистских, политизации ислама. Конечная цель таких организаций вполне определенна – захват власти любым путем, а в существующих условиях – это путь вооруженной борьбы, создание нового политического устройства на основе заповедей Священной книги. В этой ситуации для народа альтернатива смещается от подавленной светской демократической оппозиции, пытающейся действовать в рамках провозглашенной конституции, к подпольной, но более эффективной и идеологически привлекательной исламской оппозиции.
109
Мусульманские страны на пороге XXI века: власть и насилие. Реферативный сборник. – М, 2004. С. 16.
В большинстве стран Центральной Азии процесс разгрома или ослабления светской оппозиции практически завершился. Попытки реализации демократического проекта и открытой деятельности официально признанной оппозиции закончились ее жестоким подавлением. Но ситуация не стала стабильной. Политическое сопротивление перешло в иную плоскость – скрытого сопротивления: организационного оформления, мобилизации сторонников, вооружения и подготовки к насильственному свержению власти. Нужно сразу оговорить, что клерикальная оппозиция не обязательно является антидемократической. В исламе отсутствует религиозная властная вертикаль, присущая католикам и православным. Здесь нет папства или патриархата, кардиналов и епископов. Парадокс в том, что именно светские власти СССР создали, а государства СНГ продолжают укреплять властную религиозную вертикаль, чтобы контролировать ситуацию в исламских религиозных кругах. В Узбекистане правительство контролирует Духовное управление мусульман, назначая и снимая имамов, и содержание учебных программ медресе, проверяя духовную литературу. Любой устраивающийся на работу в мечеть должен пройти тест на «политическую грамотность»: он обязан знать национальный гимн, содержание письменных работ И. Каримова, а также подтвердить поддержку существующего строя и президента. [110] Аналогичная ситуация сложилась и в других государствах региона.
110
Адиб Халоид. Политика антитерроризма в Центральной Азии http://intelros.ru/readroom
Нужно помнить, что представители религиозных кругов могут быть демократами и реакционерами, консерваторами и либералами. Победа «Солидарности» в Польше была бы невозможной без поддержки католической церкви. Религиозные деятели внесли свой вклад в крушение тоталитарных режимов по всей Восточной Европе. Участие духовенства в политической борьбе в Иране, Пакистане, Индонезии и других странах показывает вероятность появления демократического ислама. Лидеры исламской уммы часто выражают мнение о необходимости борьбы против авторитаризма. Например, Сейид Мухаммад Хатами, рассуждая о свободе и равенстве, писал: «В течение веков наша история развивалась не на основе продуманных действий народа нашей страны, а под руководством деспотичных и своевольных правителей, и именно из-за существования авторитаризма и его центральной роли в нашем обществе наш народ не имел возможности быть активным в своем собственном обществе. Свобода мысли, которая является высшим символом существования и ключевым условием нашего пребывания на сцене истории, а также главным стимулом роста и динамизма в жизни, не пользовалась уважением». [111] Но демократический ислам все-таки только перспектива. Реалии сегодняшнего дня таковы, что политический ислам тоталитарен и далек от общепринятого понимания прав человека. В Центральной Азии мечети, прежде всего независимые от духовных управлений мусульман, стали местом формирования антиправительственного общественного мнения и организаций. На религиозной основе формируются идеи борьбы с коррупцией, за социальное равенство, социальную ответственность, взаимопомощь, чистоту нравов и многое другое. В борьбе против демократической и светской оппозиции правящие режимы расчищают дорогу для подобных непримиримых настроений, основанных на идее насильственного свержения «безбожных и продажных» режимов. В связи с этим правящие режимы стремятся взять под контроль религиозные институты, пресечь деятельность различных миссионерских организаций, видя в них источник нестабильности и пропаганды чуждых идей. В то же время еще в большей степени ведется борьба против неподконтрольных мусульманских общин. Их представителей обвиняют в связях с террористическими фундаменталистскими зарубежными организациями, в распространении идеологии ваххабизма и подвергают репрессиям. По данным, приведенным в докладе о свободе вероисповедания, выпущенном Государственным департаментом США в 2002 году, в Узбекистане по религиозным и политическим обвинениям в местах заключения содержится более 7 тыс. человек. [112]
111
Хатами С. М. Диалог цивилизаций: путь к взаимопониманию. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. С. 107.
112
См.: http://state.gOv/g/drl/rls/irf/2002