Не вооружена и не опасна
Шрифт:
Я отвлеклась от разглядывания задницы начальства и заметила знакомые выбоины в бетонном полу. О! Мы на месте! А что мы тут делаем? Это же мой подъезд! Мой этаж!
Язык уже с трудом ворочался, словно я ходила к стоматологу на удаление всей челюсти и меня под завязку накачали «заморозкой».
– Э-э-э, шеф, – проблеяла я с его плеча, – а мы что, ко мне домой пришли?
– Да, Вознесенская…
– А почему… – не успела закончить, но меня перебили:
– Так ты помираешь…
– Фэфф?.. – я с ужасом
– Вознесенская, не падай в моих глазах до уровня Гали. Хоть сдохни нормально, а?
Я услышала звук вставляемого в дверь ключа и щелчок замка. А после этого снова провалилась в черноту.
Очнулась в своей кровати. Попыталась открыть глаза – безрезультатно! Заворочалась, стараясь повернуться набок. Мне смертельно хотелось писать. Нет, не так. Мне ОЧЕНЬ надо было в туалет!
– Елизавета, хватит крутиться!
Замерла, услышав знакомый и такой любимый голос практически над самым ухом. Вот, вот оно, мое спасение!
– Молодец, а теперь спи… – недовольно буркнул мужчина.
– Я писать хочу… – еле выдохнула.
– Вознесенская, а потерпеть?
– Я не наг, не могу терпеть… Я писать хочу… – Нет, стыдно мне не было, хотелось писать, и на этом фоне отступили даже воспоминания о прекрасной заднице Вика и то, что он, похоже, лежит рядом.
– Блин, ну вот какого ж, а?! Только заснул…
– Виктор Гадович, вы ж не спите, вы наг. – Почему-то после мысли о нем в моей постели я резко перешла на официоз.
– Вознесенская, вот зануда ж ты… И я сплю… Иногда.
– Я не зануда, а лучший сисадмин Питера и еще писать очень хочу.
И да. Кстати. Я сисадмин. Поверьте, у Виктора Полоза сисадмин уже тот, кто знает, как нажать кнопку «вкл» на кофемашине! И я знаю! Я жму ее по двадцать раз на дню за бешеную, по моим меркам, зарплату. А все остальное – это так. В удовольствие!
В удовольствие я копаюсь в компе и ищу информацию в мировой сети. В удовольствие бегаю вместе с ним по изнанке. В удовольствие часами сижу в его крутой тачке и слушаю музыку во время слежки. В удовольствие покупаю новые гаджет-ништяки, которыми сам Виктор Полоз пользоваться не умеет и не хочет! А зачем, если есть я?!
– Вознесенская, але! Тебе еще надо или ты уже померла, и я могу спокойно почитать новости?
– Надо! – я вырвалась из раздумий.
– Тогда не визжи.
– Что? Да я молчу… А-а-а! – Знал же гад, о чем говорит.
Я завизжала. Не от осознания, что меня подхватили на руки и понесли в санузел. А потому, как поняла, только когда с меня стянули одеяло, что оказалась голая! Совсем! Везде! Холодный воздух коснулся кожи и волоски на всем теле встали дыбом.
– До
– Шеф! Почему я голая?!
– Тебе жарко было…
– Ше-е-еф, – проблеяла смущенно, – это все сюрпризы? – Взяв себя в руки, справилась с паникой. Ну и ладно, что голая! Я его тоже видела. Даже оценила! По достоинству! А вдруг и он меня оценит уже, сколько можно ждать?!
– Вознесенская, давай ты с одной проблемой справишься, а дальше к другим перейдем.
Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Значит, есть еще проблемы.
– Вик.
Он замер.
– Ну?
– Что у меня с глазами?
Мужчина явно расслабился и ответил:
– Я тебе их заклеил. Пока нельзя на свет смотреть. А у тебя окно большое в комнате и штор нет… лишь тюль.
– И?
– Давай сначала реши насущный вопрос, потом поговорим…
И голос такой… Усталый, что ли? Со мной что-то сильно не так.
Мужчина опустил меня на пол и, аккуратно поддерживая за спину, направил к тому самому фаянсовому сантехническому изделию.
– Справишься сама? – голос совершенно серьезный. Никаких насмешек и подколок. Я судорожно сглотнула. Даже так? Мне уже страшно.
– Д-д-да.
Меня отпустили и подождали секунду, похоже, дабы проверить, что не упаду, и еще мгновение спустя я услышала, как аккуратно закрылась дверь.
В собственном санузле я ориентировалась безошибочно. Потому, небыстро справившись со всеми делами, аккуратно схватила махровый халатик с крючка на двери и завернулась как сумела. Нерешительно направилась на выход. Остановилась рядом с дверью, нашарила ручку и открыла ее.
Прямо перед собой услышала тяжелый, грустный вздох.
– Позвать было нельзя? Надо самой, да?
– Виктор Гадович, я умру?
– Пойдем, Вознесенская, поговорим. – Меня тут же подхватили на руки и понесли, нет, не в комнату!
Меня внесли на кухню и пристроили на стул. Почти сразу услышала бульканье.
– Так, Елизавета. Расклад у нас невеселый. – Мужчина взял меня за руку и сунул в ладонь прохладный стакан. Я с жадностью присосалась к нему и сразу выпила все. Потом высунула раздвоенный язык и с шипением смахнула с губ оставшиеся капельки воды.
– И-и-и… – И закрыла рот ладошкой. Потом попыталась что-то произнести, но вместо этого снова выдала: – И-и-и.
– Тихо, тихо. Елизавета, успокойся, это буквально еще на сутки.
– Еще? – ужаснулась я, ощупывая своим странным языком небо и зубы.
– Да, одни сутки уже прошли. Яд практически нейтрализован. Еще сутки, и все станет как прежде. Я как-то не учел, что у тебя этакая аллергическая реакция…
– Ал-л-лергическая реакция? – я тупо повторила за ним…
– Да, Вознесенская. Такая. Аллергическая. Реакция. На. Мою. Слюну.