Не возвращайся
Шрифт:
— Поговорил? — голос у Аси ломкий.
— Отец, помочь дойти? — Глеб обошел авто, и дверь мне открыл.
— Я в норме, — из машины вышел бодро, да так, что с трудом равновесие удержал.
Всё же, не могу я иначе. Дочке с трудом, но открываюсь. Асе — учусь. Но всё равно для меня это противоестественно.
Ася взглянула на меня странно, то ли раздраженно, то ли обиженно. Я вопросительно вздернул брови, жена в ответ покачала головой.
— Иди, не жди. Мы с Глебом чуть позже придём.
— Паша… — начала Ася с угрозой.
— Мам, иди, — поддержал меня Глеб.
Ася,
Я это мимо ушей пропускал. Инна была мне нужна. И как врач со связями, и просто как друг. Каждому человеку иногда необходимо выговориться: кто-то доверяет семье, кто-то — проверенным друзьям, кто-то вываливает всё случайному попутчику, собутыльнику, бармену, барберу… для меня таким человеком на время стала Инна.
И пусть я понял, что для Инны я был не другом, злиться на неё я не могу. Всё же, я ей благодарен. Но общение наше на этом закончено. И Асе я это повторю столько раз, сколько потребуется.
Или она слышала ту хрень, которую Арзамасцев нёс?
Тамила. Гребаная Тамила.
— Что, отец?
— Больше не батя? — улыбнулся я горько.
Глеб вернулся, поддерживает, но он отстранён. И в этом он тоже похож на Асю. Лика, как и я: если прощает — значит, прощает сразу и все грехи, либо не прощает вовсе. А Глеб и Ася слишком осторожные для этой быстроты.
Слишком раненые.
Мной?
— Отец… пап, я…
— Да брось, это не упрёк тебе. Скорее, это упрёк самому себе. Я всё понимаю, — хлопнул сына по здоровому плечу. — Но я надеюсь, когда-нибудь ты сможешь переступить через прошлое.
— Смогу, — ответил Глеб уверенно. — Я всё равно тебя люблю.
И это еще одно наше отличие: когда я говорю, что люблю — горло огнём жжёт изнутри. Потому и говорю эти слова редко. А у Глеба они легко с языка слетают, даже в подростковом возрасте такое было, он не стеснялся, не дичился, а был естественным.
— И я тебя люблю, сынок. Глеб, — я нахмурился, — с тобой Тамила не пыталась связаться? Не подумай ничего лишнего, но…
— Пыталась, — перебил сын. — После пар меня поймать хотела. А я — наушники в уши, и в такси. Разговаривать с ней не стал, пачкаться не хотел. Но, я так понимаю, она не по мою душу, а по твою? Снова? — Глеб кривовато улыбнулся, и мы остановились у подъезда, к которому медленно шли. — Ты не обижайся, но я всё равно не понимаю, как можно влюбиться в мужика, который вдвое старше!
Я и сам хмыкнул.
С пониманием этого всё тоже проще стало: Тамила просто знала, из какой семьи Глеб, отсюда и все её чувства. Она хотела влюбиться в мужика формата «папик», увидела меня, и под этот типаж я попал идеально. Отсюда и великие чувства: надуманные, одержимые
— Блин, а если она сюда припрётся? Мама расстроится.
— Не припрётся, — пообещал я.
— Пап, ты что, с Тамилой сам решил встретиться? Нет, может это и хорошо, но мама… если она узнает — снова кошмар начнётся. Да и тебе сейчас не о том нужно думать, — всполошился сын.
А я и не собираюсь больше ничего скрывать от Аси. Наскрывался уже, хватило. Пора отвадить Тамилу от своих близких.
И доказать, что хоть в чём-то я перед ними чист.
Глава 41
По прошествии нескольких дней я смогла признать — да, слышать имя Тамилы мне было обидно! Пусть, это имя произнес не мой муж, но черт возьми, снова она, эта Тамила… я уже ненавижу это имя! И девчонку эту!
Было обидно и неприятно, но на предложение Паши изначально я отреагировала отказом. С обидами своими я справляться умею, сейчас не время распылять усилия на что-то отвлечённое, о здоровье нужно думать.
Но Паша упёрся. А я просто устала спорить, и согласилась с мужем. Возможно, я смалодушничала, но мне важно убедиться во всем. Важно услышать своими ушами. Важно успокоиться, не подозревать больше любимого человека в предательстве.
Довериться.
— Привет, — услышала я в динамике спокойный голос мужа.
— Привет, — а вот голос Тамилы дрогнул, её слышно чуть хуже, чем Пашу, но не критично. — Паш, что с тобой? Ты так выглядишь…
Я скривилась на эти «мур-мур-мур».
Паша и Тамила встретились в ресторане. Ну а я сижу в машине, и слушаю их разговор. Всё по классике. Почти. Паша предлагал мне иной вариант: встречу лицом к лицу, и менее интимную обстановку, но тут уж я решила настоять на своём. И настояла. Паша решил встретиться с этой девкой, поставить её на место, доказать мне свою верность — отлично, пусть будет так, но на моих условиях.
Я не захотела разговаривать с Тамилой, видеть её.
Но я захотела в чём-то повторить ту болезненную для меня сцену: их с Пашей уединение, и я — невольный свидетель всему этому. Если Паша сможет поставить её на место… если я, провалившись на один вечер в прошлое, смогу через него переступить — значит, мы победили.
Если нет — мы уже и не справимся.
— Плохо выгляжу? — хмыкнул мой муж. — Говорят, меня жена травит.
— Паш…
— И слухи эти распускаешь ты, — припечатал он.
— Я не распускаю слухи, слухи за спиной распускают. А я открыто пришла, и поделилась страхами. И хотела я не твоему другу их озвучивать, а тебе, но ты…
— Но я неоднократно говорил тебе отстать от меня. И мы вроде договорились с тобой: я помогаю с университетом, и ты проваливаешь. Ты согласилась.
— Я не смогла! — воскликнула Тамила и, судя по дребезгу, бросила на тарелку вилку или нож.
— Не ори.
— Я не смогла, — тише повторила она. — Пыталась, но… вы же расстались с ней! Вы вместе не жили, я точно знаю! А потом я видела… она снова с тобой, и ты так выглядишь, и я не могла остаться в стороне. Анастасия Николаевна ревнует. Твоя жена меня ненавидит, она клялась что меня уничтожит. И тебя она ненавидит не меньше!