Не возжелай мне зла
Шрифт:
— О чем улыбаемся, может, поделитесь? — слышу за спиной знакомый голос.
Оглядываюсь и открываю рот. Передо мной О’Рейли.
— Простите, если напугал. — Он протягивает мне очередной бокал шампанского. — Моя бывшая жена тоже претендует на награду. Она уже пять лет работает в социальной сфере, руководит программой помощи детям в Уэстер-Хейлс.
— Фантастика!
Сжимаю кулачок и дружелюбно тычу ему в плечо, и настает его очередь уставиться на меня с раскрытым ртом.
— Простите! — говорю я и кладу в рот волован. — Это все шампанское
— Думаю, тут не обошлось без дочурок… Скорее всего, они заставили пригласить.
Беру еще один волован и на этот раз стараюсь жевать как-нибудь поизящнее. Алкоголь будит во мне буйную фантазию, и я стараюсь представить себе жену О’Рейли. Палитра самая широкая, от маленькой и гибкой красавицы с загадочной улыбкой до высокой и статной спортсменки, любительницы сальных анекдотов.
— Кажется, второго доктора по фамилии Сомерс здесь нет? — спрашивает О’Рейли, обозревая выставленные на фуршетном столе яства.
— Ему пришлось бы тащить с собой новую подружку. — Глаза мои сами собой закатываются в чрезвычайном неодобрении. — Всюду за ним таскается, куда он, туда и она.
— Ну, точно как моя со своей новой подружкой.
Раскрываю рот и наклоняюсь поближе: правильно ли я расслышала, тем более рядом кто-то громко смеется, заглушая конец фразы?
— С подружкой?
— Ну да.
— А-а… — делаю я печальное лицо. — Что ж, уверена, вы ничуть не виноваты…
— Увы, в наши дни это становится нормой. — Он кладет в рот устрицу. — Бабе за сорок, а она вдруг решила заделаться лесбиянкой.
— Правда? А я грешным делом думала, что разделение полов — это абсолют.
— Уже нет. Позиция современного человека — «как хочу, так и ворочу — и крышка».
— Кстати, по поводу «хочу». Я вот хочу спросить, есть что-нибудь интересное про Тесс Уильямсон?
— Буллуоркс разговаривал с девочкой сегодня, — кивает он. — Вообще-то, он с ней и раньше беседовал, она ведь тоже в тот вечер была в пабе, в том самом.
— Да что вы!
Человек рядом со мной беспрерывно гогочет, и, чтобы лучше слышать, подвигаюсь ближе к О’Рейли.
— Ну и что она?
— Говорит, сидела с ребятами за соседним столиком. Свидетели и камеры наблюдения подтверждают. Никто из ее друзей лично Робби не знал, но когда они уходили из паба, видели, что он лежит на тротуаре и врачи «скорой» оказывают ему помощь. Она сказала, что очень расстроилась и захотела узнать, как он теперь.
— Как считаете, это похоже на правду?
— Подозревать ее с приятелями в злом умысле повода нет. Все явились в полицию дать показания сами, без особого приглашения. — Он цепляет шпажкой тигровую креветку. — А вы сами-то спрашивали Робби, знает он ее или нет?
— Говорит, что не знает. — Я делаю глоток шампанского… Ну нет, уже хватит.
— Врачам ведь всегда врут.
— Насчет сигарет и алкоголя может быть, но про школу я ее за язык не тянула. — Я замечаю официанта, беру у него с подноса бокал с водой. — Мне все-таки кажется, она что-то знает. Выскочила из кабинета как ошпаренная.
Пожимает плечами, мол, да, загадка.
— Согласен, поведение странное. Что-то с ней не так, но, вполне возможно, к нашему делу это отношения не имеет.
Гляжу через стол: Робби и Лорен все еще разговаривают с двумя ребятами.
— Ладно… Я рада, что вы пришли, — говорю я, поднимая бокал. — Сразу чувствую себя в безопасности. — (Он слегка кивает, принимая комплимент.) — Простите меня за некоторую фамильярность, — добавляю я.
— Что вы, я успел соскучиться по нашим ежедневным беседам.
— Наверное, всем так говорите.
Он бросает на меня странный, несколько загадочный взгляд, сразу почему-то очень хочется его разгадать. А Лейла права… В нем на самом деле есть некая грубая привлекательность, а пара бокалов шампанского только усиливает это чувство.
— Моя подруга Лейла, вы ее знаете, говорит, что вы чем-то похожи на молодого Шона Коннери, — вдруг срывается у меня с языка.
— Раньше был похож.
— Не думаю, что это сравнение вам не льстит.
Он делает шаг назад, смотрит вниз, на мои ноги, потом медленно скользит по мне взглядом, и глаза наши встречаются.
— Между прочим, красивое платье… Вам идет, — говорит он и глотает устрицу. — Грешно прятать такую фигуру под медицинским халатом.
— Я не ношу халатов.
Он улыбается одними глазами… Господи, что такое? Внизу живота у меня, кажется, разгорается маленький пожар. Ага, значит, не все еще там омертвело, ниже пояса. Лейла бы мной гордилась. Подумав об этом, я рассмеялась.
— Послушайте, инспектор, — щурюсь я на него, — мы с вами, кажется, флиртуем?
— Боже упаси, куда мне! Вы для меня слишком умная. Представить не могу, что вы станете делать со старым, огрубевшим на службе копом.
От шампанского я совсем смелею, гляжу О’Рейли прямо в глаза, прекрасно понимая, что с копом делать. Только для этих дел понадобится отдельное помещение, где его горячие руки смогут проявить особое внимание к тем частям моего тела, которые при свете дня обычно скрываются под одеждой.
— У икры какой-то странный вкус, — раздается над ухом голос Лорен.
Откуда она взялась… Щеки горят, глаза так и бегают, так и сверкают.
— У нее специфический вкус, — поясняет О’Рейли, с видимым усилием отрывая от меня взгляд.
— Все так говорят, но что это значит?
— А это значит, если такую еду будешь есть почаще, научишься ценить ее достоинства.
— Леди и джентльмены! — прерывает нашу беседу ведущий. — Прошу всех занять свои места. Пора начинать церемонию награждения наших почетных гостей.