Не возжелай мне зла
Шрифт:
— Ты только не волнуйся, мама, — уговаривает он меня. — Все будет в порядке, ничего страшного с ней не случится.
Я киваю, делая вид, что верю.
— Схожу в туалет, — говорю я и потихоньку исчезаю, чтобы не привлекать к себе внимания и не слышать больше дурных новостей.
Служебный туалет в конце коридора, я на трясущихся ногах ковыляю туда. В большом освещенном зеркале отражается мое лицо. Левая сторона распухает, закрывая налитый кровью слезящийся глаз, щека пульсирует. Рана на скуле уже не кровоточит, края ее почти сошлись, вы глядит,
У меня все еще пакетик со льдом в руке, захожу с ним в кабинку, щелкаю задвижкой, сажусь на крышку унитаза. Онемение ото льда передается на голову, я уже ничего не чувствую, голова пустая, никаких мыслей. Я — это не я. Меня здесь нет. Лорен ничто не угрожает. Я сижу неподвижно и теряю ощущение времени, существую, но нахожусь в состоянии полного бесчувствия, вокруг меня ничего нет, все мертво.
Вдруг звонит мобильник, я дергаюсь, сердце замирает, потом начинает бешено колотиться, напоминая, что я еще жива. Чувствую огромное облегчение, но одновременно страх, когда на экране вспыхивает имя Эмили. Немедленно отвечаю:
— Кирсти! Лорен с тобой?
— Да, — отвечает она, и по голосу слышно, что она улыбается. — Хотите, чтобы она вернулась?
15
— С ней все в порядке? — кричу в трубку, чуть не засунув ее в ухо.
— Все нормально. Мы гуляем. Она играет во фрисби с Бенсоном.
Надо же, мне и в голову не пришло спросить полицейских, дома ли Бенсон.
— Можно с ней поговорить?
— Она не хочет с вами разговаривать. Она у вас девочка что надо, вы такой не заслуживаете.
Закрываю глаза.
— Кирсти, прошу тебя…
— Она хотела знать про мою мать, и я рассказала ей все… Как вы отличились.
— Кирсти…
— Я слышала, вы ходили к Тесс.
— Я ходила не к Тесс. Ее мать вызвала врача на дом, сказала, что заболела.
— Вы собирались позвонить мне сегодня.
— Я не смогла.
— Почему?
— Долго объяснять.
— У меня была приемная мамаша, которая всегда так говорила. На самом деле это означало, что у нее на меня нет времени.
Что на это ответишь? Я попросила прощения, но понимаю, ей этого мало. Чувствую себя беспомощной, сказать мне нечего, поэтому только слушаю.
— А я-то с вами разоткровенничалась, думала, и вы будете откровенны со мной. А вы в полицию побежали. Соседи сказали, что сегодня полиция весь день меня ищет, я даже отца не смогла навестить, медсестрам небось было дано указание, они бы сразу на меня настучали. — В трубке слышится дребезжащий смех. — Но у меня есть для вас еще кое-что, я уже собиралась было… Но тут ваша Лорен объявилась, эсэмэску прислала. Мол, надо со мной поговорить. Я и подумала, отлично, почему бы и нет? Она сказала, что больше с вами не живет и хочет встретиться со мной на выходе из клиники, где работает ее папашка. Мой папочка, полуживая развалина, занимает в клинике койку, а ее папашка
— Чего ты хочешь, Кирсти?
— Я хочу, чтобы вы убрали полицейских, и еще хочу с вами завтра встретиться.
— Хорошо, я постараюсь.
— Уж постарайтесь, как следует постарайтесь! — кричит она.
— Понимаю. Я хочу сказать, мы обязательно встретимся, обещаю. Но что касается полиции, могу только попробовать…
— Обещать не можете? — смеется она. — Хотя мы с вами знаем, чего стоят ваши обещания.
— Прошу тебя, отпусти Лорен домой.
— Где мы завтра встретимся?
— Назови любое место.
— Кафе на Хоули-Корнер. В десять часов. И не вздумайте снова стучать полиции.
Обещаю, что не буду.
— Прошу тебя, пожалуйста, отпусти Лорен домой.
— А я ее и не держу.
Она сообщает, что они в парке рядом с нашим домом, что она оставит Лорен там, а сама уйдет.
Выскакиваю из туалета, бегу по коридору, хочется поскорее сообщить всем новость. О’Рейли приказал одному полицейскому дежурить у дома, он сразу звонит ему. Через несколько минут тот сообщает, что он в парке, нашел Лорен, она цела и невредима.
— Вот видишь, мама, — улыбается Робби. — Я же говорил, что все будет хорошо!
Улыбаться не могу, лицо распухло и болит, но радость бьет из меня ключом, я готова прыгать, как девчонка, но кружится голова.
— Давайте-ка мы отвезем вас домой, — говорит О’Рейли, подхватывая меня под локоть, чтобы я не упала.
Я так благодарна ему, что подчиняюсь без слов, и он выводит меня из клиники. Вести машину у меня нет никакого желания, и я сажусь к нему.
— Вы правда ударились о стол или?.. — спрашивает он, когда мы отъезжаем от клиники.
— Да, — отвечаю.
Не рассказывать же, что так закончился наш жаркий спор с Филом.
Он смотрит на меня испытующе:
— А что еще вам сообщила Кирсти?
— Она знает, что ее разыскивает полиция.
— Весь день мы пытались найти ее, но она не появлялась там, где обычно бывает.
— И еще велела, чтобы я убедила полицейских оставить ее в покое, потому что она не сделала ничего плохого.
Он тормозит у моего дома и поворачивается ко мне:
— А вы сами как считаете, она не сделала ничего плохого?
— Нет, сделала. Она зашла слишком далеко, заигралась девочка.
— Вот и отлично. — Он выходит из машины и открывает передо мной дверь. — Теперь не станете распускать нюни, жалеть ее и все такое?
— Не стану. Погодите секунду. — Я хватаю его за рукав, чтобы удержать на тротуаре, где нас никто не слышит. — Я пообещала встретиться с ней завтра в десять часов в кафе на Хоули-Корнер. А она сказала, что у нее есть еще кое-что для меня про запас.
— Хорошо, — улыбается он. — Вы молодец. Мы арестуем ее и предъявим обвинение как минимум в неосторожности, повлекшей за собой угрозу здоровью и жизни, а также во взломе и проникновении в чужое жилище.