Не время для героев
Шрифт:
– Но ты же толком ничего не объяснил! Не дал ответа! – крикнул Миххик.
Диденко закрыл глаза, запрокинул голову и втянул ноздрями воздух.
– Дождем пахнет, – сказал он. Шагах в десяти от него, в воздухе, повисла дверь в белесое ничто.
– Влад! – обреченно крикнул Миххик.
Диденко взглянул на него, серьезно, без тени иронии или дурашливости. Сказал прощально:
– У вас получится. Я верю, – и он вошел
Усилился ветер, поднял тучи пыли. Хранители ждали. Миххик понимал, что должен взыскать долг. Но какой? Позади нервно захихикал Николаев. Следователь обернулся.
– Ты чего? – спросил он. Александр взъерошил волосы, и, вытянув руки вверх, вновь засмеялся.
Успокоившись, он перевел взгляд на Савельева.
– А ты не понял? – глаза его блестели. – До тебя еще не дошло?
Миххик молчал.
– Если я могу убить персонажа, творение Виртуальности, – дрожащим от волнения голосом сказал Саша, – то и ее саму, получается, тоже. – Он закрыл лицо руками и сел на землю. Савельеву показалось, что Николаев плачет. – За что?.. Ну почему я?.. У меня жена, дети...
И теперь Миххик понял причину его отчаяния. Саше Николаеву придется остаться здесь. Точнее, отправиться в ничто, в прослойку между Виртом и этой реальностью. И оттуда уничтожить Кибермир. В самой Псевдореальности такой фокус вряд ли пройдет. А дорога обратно, в реальный мир, лежала через Вирт. А его, теоретически, не будет. Николаев навсегда останется здесь.
Миххик вздохнул, собираясь с мыслями, повернулся к хранителям.
– Могу я просить, чтобы он вернулся? – спросил Савельев очень раздельно, указав на ноющего Сашу.
В больших глазах эквилов не читалось ничего. Один из них, который стоял ближе, совсем по-людски отрицательно качнул головой и сказал:
– Не дают наград тому, кто не бывал в беде.
– Возьми то, что уготовано лишь одному тебе, – привычно закончил второй.
У Миххика сдавило горло. Он взглянул на раскисшего Николаева, и ясно понял – тот не сможет принести себя в жертву. Не смог однажды, когда получил дар убивать носителей. Не способен будет и впредь. Николаев был трусом.
В ночной пустыне одиноким волком взвыл ветер.
Савельев закрыл глаза. Сердце билось часто-часто.
– Значит, вот как это будет... – проговорил Миххик тихо. Николаев не услышал этого. – Прошу... – кулаки следователя сжались, в груди екнуло. Он вздохнул, пытаясь успокоиться, собраться с мыслями. Затем с расстановкой, четко сказал: – Прошу, чтобы умение Александра Николаева, позволяющее убить носителя и его персонажа, в полной мере перешло мне.
Николаев подавился всхлипом. Вскинулся, уставился на Миххика. Но не сказал ни слова.
Эквилы переглянулись, словно обмениваясь мыслями. Ветер ударил невидимой лапой по задремавшему костру, вышибая
Савельев осмотрелся: теперь они остались вдвоем.
– Спасибо, – выдавил Николаев. – И... прости...
Миххик не ответил. Он взглянул в высокое небо, расшитое серебром звезд. Почему-то ему казалось, что оно настоящее, не виртуальное, не ширма, а действительно существует. Савельев никогда не молился, не был набожным, и не знал, что в таких случаях надо делать. Наверное, так чувствует себя солдат, идущий на смерть.
Он мысленно попросил прощения у всех, кому причинил боль, и так же поблагодарил за все. Жизнь это счастье само по себе, с болью и радостью.
Следователь сомкнул веки, глубоко вдохнул холодный воздух, медленно выдохнул. И разрешил острому, холодному зерну, таящему смерть носителям, проклюнуться в себе и распуститься страшным цветком.
Когда знания оплели рассудок, пустили корни куда-то глубже, он открыл глаза. Вокруг, до самого горизонта, висело множество полупрозрачных дверей. Они тускло поблескивали в свете звезд и луны. Теперь Миххик мог видеть эти ходы, и точно знал какие куда ведут: одни в Кибермир, другие – в никуда, пустоту. Но главное – он был способен их открыть.
– Идем, выпущу тебя отсюда, – сказал Савельев негромко и двинулся к нужной двери. Николаев резво встал, отряхнулся и торопливо зашагал следом.
«Вот и все, – подумал Миххик. – Финал близок».
* * *
В Виртуальности по-прежнему лил дождь. Сквозь дверь между мирами следователь видел стоявших к нему спиной троих друзей. Савельев окликнул Жеку, но обернулись все. Миххик грубо схватил Николаева под руку, и втолкнул в проход. Убедившись, что преступника схватили, он тут же запер дверь. Хотелось попрощаться, объясниться, но он не стал. Ни к чему это. Да и время терять нельзя. Главное, чтобы успели отследить, откуда Николаев вошел в Вирт.
Савельев вздохнул и зашагал к ближайшему ходу в пустоту. Дверь висела метрах в двадцати от него, глянцевито блестела. Следователь мысленно потянулся к ней на ходу, и та открылась. Он остановился в паре шагов, заглянул в слепую белизну, вдохнул холодный предутренний воздух. Небо на востоке светлело. Миххик отчего-то улыбнулся, и ступил вперед.
– Стой, – раздался за спиной сухой, металлический голос. Дверь резко захлопнулась. Савельев обернулся.
– А ты еще что?.. – прошептал он, всматриваясь в зыбкую фигуру из черно-белой метели помех. Рыхлый силуэт мигнул, в секунду наполнился объемом. Беспорядочный цифровой шум хлестал из головы, скапливался в груди, раздувал конечности. Сначала, проступили черты лица, затем оформилось и тело: напротив Миххика возник мужчина лет сорока, брюнет. У него было совершенно обычное, не запоминающееся лицо. Легкий бежевый пиджак, поверх белой рубашки, чуть мятые синие джинсы и черные ботинки. На чужака хищно набросился ветер, вздымая облака песка. Савельев же не ощутил и малейшего колебания воздуха.