Не время для вечности
Шрифт:
– Город там, - злобный охранник указал мне путь на восток, и я побрел в ту сторону.
– Держи! - крикнул он мне и, обернувшись, я поймал флягу с водой. - Тебе это понадобится.
Я поблагодарил его, откупорил флягу и, сделав несколько жадных глотков, направился к Городу.
Наступила ночь, было темно и прохладно. Высоко в небе сияли тысячи ярких звезд, составляя восхитительный космический ансамбль, но я думал только
Меня не отпускала тупая боль, поселившаяся в области сердца, и когда я нащупывал эту боль, то чувствовал, как горячие слезы заливают лицо моей возлюбленной.
К утру я подошел к Городу. Вдали высились неясные очертания громадных стен, огибающих его по всему периметру. Я стал обходить Город, и, когда вышел на дорогу, ведущую к реке, было уже совсем светло.
Ночные птицы, кричавшие в ветвях деревьев, умолкли, а зыбкий туман, прежде стелившийся по земле, растаял в нежных лучах солнца, взошедшего, словно звезда надежды.
Я был уже близко к Реке, и от усталости все мои чувства притупились, но вдруг в зеленых водах, неспешно текущих в сторону океана, я увидел ее. Сердце бешено забилось.
Прекрасные длинные волосы были неаккуратно сбриты, лицо осунулось, но я сразу узнал мою милую. Отбросив усталость, я бросился к ней.
Асури стояла по пояс в воде, прозрачные струи стекали с багряного сари, расшитого золотыми цветами, ее глаза широко раскрылись, когда она увидела меня: 'Любимый, ты жив!'
Я только успел подхватить ее на руки. Нужно было быстрее добраться к дому.
Внутри был беспорядок. Золотые статуэтки отца, стоявшие раньше на столике напротив входа, были похищены.
Из первой комнаты слышен был всхлипывающий голос. Там, на кровати в углу, я обнаружил сестру, которая лежала в горячечном бреду. Нандини была покрыта потом и то шептала что-то на санскрите, то вскрикивала.
Я быстро положил Ишу на постель в своей комнате - она была еще в обмороке - и побежал к сестре.
Когда я стал отирать ее лоб смоченной в воде тряпкой, она вдруг вцепилась руками в мои запястья и громко закричала, как подбитая птица.
– Нандини, это же я, Джагай!
Она на минуту открыла глаза, омраченные болезнью и прошептала: 'Отца больше нет', а затем снова стала бредить. Из моих глаз потекли слезы.
Я зашел в свою комнату. Асури лежала и смотрела на изображение льва, которое стояло на низком столике. Лев был очень красивый, сияющий, он стоял на задних лапах, его пасть была открыта, а длинная грива развевалась на ветру.
– Асури, милая, как ты? Мне нужно сходить за целебными травами
– Как и моего... Иди, Джагай, я сейчас встану, посижу с ней.
Я побежал в лес, небо над моей головой быстро темнело. Раздавались оглушительные звуки - гремел гром.
Вспышка сияющим ранением рассекла небо и ударила в дерево. Оно воспламенилось как сухая трава, но хлынувший ливень быстро затушил его.
Я спрятался в старом баньяновом дереве, чтобы переждать, - за пару метров было ничего не видно из-за яростных струй, избивающих землю. Здесь я был под защитой древнего дерева. Лишь кроткие холодные капли долетали до меня и, падая на шею, напоминали, что я еще жив.
Как только дождь стал слабее, я поклонился баньяну и поблагодарил его, а затем, в мокрой траве отыскав нужные травы, стремглав понесся домой. Когда я вбежал в комнату, весь мокрый, то увидел, что Асури обтирает сестру прохладной водой, а та мирно спит.
– Ее жар спал, - сказала она, но я все равно растолок листья лечебных растений с небольшим количеством воды и смазал этой пастой лоб Нандини, шепча мантры.
Мы не спали всю ночь. Сидели рядом с постелью моей сестры и почти не говорили, боясь потревожить ее сон.
Утром Нандини открыла глаза. Она сказала спокойно:
– Отца больше нет. Его убили на площади, как животное. И снова закрыла глаза, из уголков ее глаз сочились слезы.
– Иди отдохни, Джагай, - сказала она, и ее слегка рассеянный взгляд упал на Асури, которая сидела рядом с покрытой головой.
– Кто эта девушка? - голос у Нандини был совсем слабый.
– Это Асури. Моя невеста. Я хотел рассказать все отцу, но не успел.
– Что с тобой произошло, Асури? Я чувствую, что ты была в большой беде.
Асури посмотрела на меня, словно решая, стоит ли рассказывать, но я попросил ее:
– Пожалуйста, любимая, расскажи.
И Асури рассказала, как побежала домой, когда мы расстались у моста, и нашла своего отца мертвым. Как соседский мальчик рассказал ей, что меня взяли под стражу и, проведя ночь в своей полуразрушенной хижине, она утром пошла в город.
Как Хираньякша издевался над ней ночью и как обрезали ее косу и сбрили волосы, а потом отпустили.
Я слушал ее рассказ с болью, тупой болью в межреберном пространстве. И я хотел так любить, как она любила. Я хотел отплатить ей за любовь. Разве стоила моя ничтожная жизнь ее великой жертвы?