Не время. Часть вторая
Шрифт:
– Как скажешь. – Кирилл поправляет на ходу футболку и широко улыбается знакомому парню. – Привет, Руся! – Обнимает того, похлопывая по спине. – Давно не виделись. Как ты? Покажешь мне новенький Камаро, м?
Варя
– Господи! – От восторга и предвкушения чего-то фееричного, я даже прикрываю своё лицо ладонями. Обалдеть! – Неужели ты привёз меня на конюшню, Антон? – Кажется, ещё чуть-чуть, и я выпрыгну из сиденья, проломив головой металлическую крышу его внедорожника. Всегда об этом мечтала, но возможности не находилось. – Правда? – Оглядываюсь на парня, восхищенно
– Ты знаешь, я, конечно, догадывался, что тебе понравится…, но твой дикий восторг поверг меня в шок, Варя. – Он ловко паркуется и поворачивается ко мне. – А я в восторге от своей реакции.
– Шутишь?! – Ёрзаю в кресле от нетерпения. – Мы будем кататься?
– Ты будешь кататься только в том случае, если прослушаешь лекцию о правилах поведения. – Серьёзен. Собран. Это только у меня такой трепет?
– Конечно, я всё выполню! – Словно на экзамен иду. – Всё, что от меня потребуется!
– Прямо-таки всё? – Горький хитро щурится и ведёт вверх одним уголком губ. – Бойся моих желаний, Варя. – Произносит тише обычного, мои брови тут же ползут вверх. – Выходи. Нас уже ждут.
Антон то и дело поторапливал меня, крепко взявшись за мою руку, и почти волоком тащил за собой. Я успела рассмотреть леваду, что пряталась за длинной и достаточно широкой конюшней. Несколько красивых лошадей мерно рассекали территорию. Какие же они красивые. Я всегда обожала зверей. Всех без исключения. С некоторой опаской к собакам, но это не повод их не любить. А лошади… эти благородные и прекрасные животные вызывали во мне трепет. Боже, я и подумать не могла, что Антон додумается до такого. И, похоже, что он здесь не впервые. Судя по уверенной походке, и тому, как он со всеми здоровается.
– Смелее. – Подталкивая меня внутрь деревянной конюшни. – Заходи. Я познакомлю тебя со своими друзьями.
– Я думала, что знаю твоих друзей… - Шучу и тихо хихикаю, осматривая помещение, разделённое на денники. Сразу замечаю пару отдельных комнат тут же, возле входа. На ближайшей двери надпись «инвентарь». Остальные две комнаты для персонала, как я понимаю, и, соответственно, для ветеринара.
– Ну, - Поддерживая моё веселье. – мои ребята, конечно, те ещё кони… Но здесь другие скакуны. – Антон не отпускал мою руку, пока мы не остановились напротив одного из денников. – Привет, малыш! – Говорит, но точно не мне. Широко улыбается и тянется в карман своих брюк. Выуживает оттуда пару кусочков сахара. Он это с собой возил? – Я тебе кое-что привёз полакомиться. – Он заговорщически скармливает животному сладость и гладит его крепкую шею. А следом обнимает. Словно это ручной котик перед ним. Конь немного топчется на месте и тихо фыркает. А затем слегка трётся об руку Антона. Точно – кот. – Только Петровичу не говори! – Шепчет коню так, будто тот его понимает. – Я кое-кого привёл. Это Варя! – Антон крепко сжимает мою руку и тянет ближе к себе. Я практически в экстазе от вида Горького, подкармливающего и ласкающего животину. Так непривычно…
Делаю пару шагов и робко тяну руку для того, чтобы прикоснуться к этому чернючему зверю. Под стать Антону. Жеребец слегка опускает и вытягивает шею при виде меня. Чуть поднимает верхнюю губу.
– Не бойся. – Он меня подбадривает и нежно обнимает за талию, позволяя поближе познакомиться с его другом. –
Антон
Наблюдаю за эмоциями на её лице и получаю кайф. Самый натуральный, неподдельный. Она настолько поражена тем, куда я её привёз, что её большие зелёные сглаза просто светятся. Кажется, она в настоящем экстазе.
Постоянно что-то лопочет и бегает любопытным взглядом из стороны в сторону. Ловлю себя на мысли, что я тупица. Нужно было раньше её сюда отвезти. Никогда, ни разу за всё время нашего знакомства я ещё не видел, чтобы она так радовалась.
Познакомил её с Аресом и с Гефестом. Эти ребята очень дружелюбные. Хотя, Арес – это парень настроения. Сейчас он тебя целует, а через секунду даст такого пинка, что потом не разгребёшься. Но Варя ему однозначно понравилась. А как ещё объяснить, что он напрочь забыл обо мне. Хотя, я же скотина, год здесь не появлялся. Но он меня помнит.
Потом хотел познакомить её с Диной. Но Петрович сказал, что барышня сегодня не в том настроении. Поэтому, мы ограничились Аресом и Гефестом. Они большие молодцы. А Варя. У меня, блять, даже слов нет на то, чтобы хоть как-то передать всю ту гамму чувств и эмоций, которые она передала мне.
Я готов с ней жить в этой вонючей конюшне и питаться овсом! Лишь бы она всегда так смеялась. Лишь бы всё время так смотрела на меня. Так, словно я, блять, волшебник!
Пять часов пролетели, будто полчаса. А я понимаю, что это был, наверное, лучший день в моей жизни. За последние лет пятнадцать.
По дороге домой она уснула. Так крепко, что даже не открыла глаз, когда я притормозил на обочине и подложил под её голову тонкий плед, свёрнутый в несколько раз. На её лице промелькнула тень улыбки. Сладкая нега. Мысленно сочиняю на ходу молитву и прошу Бога дать мне сил и терпения. Дать выдержки, чтобы не сметь больше её обижать. Моя плакса.
Доезжаю до своего дома и на руках несу её к лифту. В который раз? С превеликим удовольствием укладываю её на свою кровать и просто сажусь рядом, наблюдая за тем, как Варвара пыхтит, стягивая сонными руками резинку со своих волос. Милашка.
Слышу мелодию своего телефона и вспоминаю, что кинул его в прихожей.
Нехотя поднимаюсь и бросаю ещё один взгляд на мою плаксу. Смешно. Замухрышка… теперь плакса. Она убьёт меня.
Хватаю с тумбочки телефон. Кир.
– Да, Кир? Слушаю? – Разговариваю тихо, чтобы не разбудить Варю. Хотя, шестое чувство мне подсказывает, что всё же, мне придётся её будить…
– Тоха, ты где? – Голос на том конце провода кажется мне слишком напряжённым. Они же с Гариком сегодня весь день тусовались…
– Дома я. А что?
– Я сейчас возьму пива и к тебе. Ладно?
– Компания Гарика тебя подзаебала за день? – Хмурюсь. Потому что не готов делить этот вечер с кем-то ещё, кроме Вари.
– Тох, я, кажется, налажал…
Вашу мать…
Глава 39
У Захара не было причин более задерживаться. Сказать, что он по-скотски устал - это ничего не сказать. Единственное желание, которое он испытывал, сойдя с трапа самолёта - спать. Растянуться на своей широкой кровати, и впасть в летаргический сон. Дня эдак на три. Или четыре.