Не все мухи попадают в Ад
Шрифт:
И прежде чем кто-либо успел среагировать, он резким движением сорвал с груди фамильный амулет – древний артефакт, передававшийся из поколения в поколение Романовых. Камень в центре амулета вспыхнул нестерпимо ярким, мертвенно-бледным светом.
– Что это?! — крикнул Воронин.
Аномальная энергия! Источник силы колоссален! Это… это не артефакт! Это… запечатанный разрыв! — мысленно прокричал Ярославу его внутренний магический сенсор.
Но было поздно. Бледный свет заполнил весь Тронный зал, поглощая все на своем пути. Ярослав
Тьма, обрушившаяся на Ярослава Экрона, была не просто отсутствием света. Это была вязкая, ледяная пустота, поглощающая звуки, мысли, само ощущение бытия. Она длилась мгновение – или вечность? Он не мог сказать. А потом тьма сменилась болью. Резкой, разрывающей, словно тысячи раскаленных игл вонзились в каждую клетку его тела и сознания.
Он открыл глаза, или то, что ему казалось глазами. Тронный зал… он был прежним и одновременно совершенно иным. Мертвенно-бледный свет, вырвавшийся из амулета Императора, исчез, но воздух все еще вибрировал от чудовищной энергии. Там, где только что стоял трон и Император Николай Александрович, теперь зияла… дыра. Неровная, рваная рана в самой ткани реальности, из которой сочился тот же самый бледный, потусторонний свет, только теперь он не обжигал, а скорее… вымораживал. Края разрыва подрагивали, искажая пространство вокруг, затягивая обломки трона, клочья знамен, даже пылинки в свою ненасытную пасть. Это был не просто разрыв, ведущий в Бездну, каким его описывали отчеты СБ или легенды сталкеров. Это было что-то другое. Древнее. Управляемое?
Сам Император исчез. Растворился в той вспышке света, которую сам же и вызвал. Амулет? Он лежал на искореженном мраморном полу у края разрыва – маленький, темный камень, теперь казавшийся абсолютно обычным, лишенным всякой силы.
Ярослав попытался пошевелиться. Тело отзывалось тупой болью, но слушалось. Он был жив. Ранен, контужен чудовищным выбросом энергии, но жив. Он огляделся. Граф Воронин лежал неподалеку, без сознания, но, кажется, дышал – его грудь мерно вздымалась. Баронесса Петрова сидела на полу, прислонившись к колонне, ее лицо было бледным, одна рука безвольно повисла, явно сломанная, но в глазах горел прежний стальной огонь. Она тоже была жива.
А вот остальные… Большинство бойцов – и его «Соколов», и охраны аристократов, и гвардейцев Императора, те, кто находился ближе к эпицентру вспышки – лежали неподвижно. Их тела были странно искажены, словно сама их суть была вывернута наизнанку той противоестественной энергией. Мертвы. Все до единого. И их души… Ярослав, как маг, остро чувствующий потоки энергий, ощутил, как их жизненная сила была не просто погашена, а… поглощена. Впитана тем разрывом у трона.
Император не просто совершил самоубийство или сбежал. Он… принес жертву? Открыл врата? Использовал древнюю, запретную силу, заключенную в артефакте своего рода, силу, которая питалась душами, чтобы?.. Чтобы что? Уничтожить врагов? Или что-то еще более страшное?
– Ярослав… — голос баронессы был хриплым, но твердым. — Что… что это было?
– Не знаю, — честно
– Как? — баронесса с трудом поднялась, поддерживая сломанную руку.
Ярослав сосредоточился, пытаясь направить потоки воздуха, чтобы «задуть» эту дыру в реальности. Но его магия, такая эффективная против людей и обычных барьеров, здесь была бессильна. Разрыв словно не замечал его усилий, продолжая жадно втягивать в себя свет и воздух.
В этот момент в Тронный зал ворвались новые бойцы. Это были передовые части дивизии Игнатьева и подкрепления аристократов. Они с ужасом смотрели на последствия вспышки, на мертвые тела и на зловещий разрыв у останков трона.
– Оцепить зал! Никого не впускать! Вызвать Верховный Магистериум! — Ярослав взял командование на себя. Он понимал всю иронию ситуации: только что они свергли Императора, отчасти пользуясь политической апатией высших магов, а теперь вынуждены взывать к их силе перед лицом угрозы, явно выходящей за рамки обычного мятежа. Магистериум, конечно, отреагирует на угрозу такого масштаба, исходящую из самого сердца Дворца – это уже не политика, это вопрос выживания. Но как быстро? И какую цену они потребуют за свое вмешательство, за нарушение векового нейтралитета? Мысль об этом заставила Ярослава похолодеть. Переворот… он вроде бы удался... Император исчез, его последние защитники мертвы. Но цена оказалась чудовищной, а главная угроза, возможно, была еще впереди.
Он подошел к графу Воронину. Тот застонал и открыл глаза.
– Жив, старый лис? — Ярослав помог ему сесть.
– Кажется… — Граф поморщился от боли, коснулся головы. — Что… что Император натворил?
– Он открыл Ящик Пандоры, Леха. — мрачно ответил Ярослав, глядя на разрыв. — И нам теперь придется его как-то закрывать. Хах.
Новости из города поступали противоречивые. Сопротивление лоялистов было практически сломлено после падения Дворца и известия об исчезновении Императора. Генералы Сомов и Ржевский вошли в столицу, их части занимали ключевые позиции, поддерживая порядок – или то, что от него осталось. Полковник Игнатьев контролировал столичный гарнизон. Временный Государственный Совет, спешно сформированный Ворониным, Петровой и другими лидерами «заговора», готовился объявить о переходе власти и начале «новой эры стабильности».
Переворот удался. Формально. Они победили.
Но глядя на зловещий разрыв, медленно пульсирующий в сердце Империи, Экрон старший чувствовал не триумф, а ледяной холод дурного предзнаменования. Император проиграл битву за трон, но, возможно, он начал другую, гораздо более страшную войну. И цена этой войны, цена власти, захваченной на руинах старого мира, могла оказаться невообразимо высокой.
Рассвет над расколотой Империей только занимался. И никто не знал, что принесет новый день.