Не все НПС попадают…

Войлошников Владимир

Теперь, на воздухе, стали слышны и плач, и вой, и приглушённые крики.

— О! А как я этих не заметил-то?! — радостно заорал чей-то голос, и из соседних ворот выбежало двое рослых хирдманов в уляпанной кровищей одежде.

Нет, понятно, что это игра, но Петьку слегка замутило. Да и рожи у них были совершенно натуральные. Наверное, поэтому он замешкался и не сразу вспомнил о мече. А когда схватился за рукоять, сзади неслышно ударили по голове, и наступила темнота.

ТЕМНО

Пахло солью, рыбой и смолой. И

потом. Но ещё сильнее пахло… отчаянием?

Петька почувствовал, как кто-то приподнимает его голову, и словно сквозь вату услышал голос Дрозда:

— Пей, сынок. Других лекарств здесь нет.

Об зубы стукнул стеклянный пузырёк. Лекарство было травно-горьким, с привкусом мёда.

Сознание резко прояснилось. Вокруг было темно, поскрипывало дерево. И качало.

— Это драккар?

— Да. Ярл Йоран, удачливый в делах и в бою, купил нас вместе с бедолагами из этой деревушки оптом на рабском торге — у тех данов, с полосатыми парусами, — чтобы заселить свои новые земли. Теперь мы официально трэллы.

Петька автоматически проверил шевелюру. Дрозд-Вигге заметил его жест:

— Обкорнать нас ещё не успели.

Петька приподнялся на руках, сел. На рубаху со штанами не позарились. Торопились, что ли? Но пояс со всем прилагающимся сняли. И, естественно, плащ. Осторожно пощупал затылок. Шишка ещё ощущалась — он осторожно покрутил головой — но не болела совершенно!

Дрозд, на удивление, сохранил свой плащ и даже посох.

Света почти не было, да и трюмом в полном смысле это вряд ли можно было назвать — так, место под палубой. Они сидели чуть в стороне от угрюмых товарищей по несчастью. Петька присмотрелся к ним внимательнее. По ходу дела, тут и игроков-то нет, только мобы. Спросил тихонько:

— И что теперь?

Дрозд посмотрел на него из-под капюшона, который он не снял даже здесь.

— А теперь, юный Харальд, ты можешь заметить, как изменился звук бьющей в борт волны. Идёт непогода. А второе, что я могу предполагать по завидущим глазкам данов, — они решили постричь одну и ту же овцу дважды.

— Продать нас Йорану, а потом догнать и снова ограбить?

Драккар начал скрипеть сильнее. Или это показалось?

— Ты думаешь, это будет против их веры? Или надеешься, что даны устыдятся столь недостойного поведения?

Петька хмыкнул:

— Вигге, расскажи, как тебе удалось всё это увидеть?

На этот раз хмыкнул Дрозд:

— Меня сочли стариком, твоим отцом, и пригрозили твоей верной смертью, если я не пойду спокойно. Против восьмерых… у меня, конечно, был шанс, но вот у тебя — вряд ли. Так что я решил, что лучше буду видеть, что творится, и пошёл, изображая дедушку.

Разумно.

— Как думаешь, долго нам… — Петька хотел сказать: так сидеть, но тут крышка их тюрьмы отлетела в сторону и хриплый голос проревел:

— А ну живо, на палубу, Хёггово отродье!

В НОВОМ СТАТУСЕ

Ярл Йоран оказался здоровым мужиком, Петька со своим метр восемьдесят шесть

смотрел на него, как на шкаф. Да он и шириной, наверное, был со шкаф. Но сейчас важным было не это.

— Все вы! — ярл ткнул в их неровную шеренгу пальцем. — Можете отвоевать себе свободу! По обычаю! Человек! Который! Вышел! В бой! Вместе! С хирдом! Становится! Свободным!

Петька оглянулся назад. Их настигали два драккара с полосатыми парусами. Они были быстрее, это очевидно. И они собирались совершить рискованный манёвр — взять на абордаж чужой драккар, да ещё и, судя по всему, в двоячка. В клещи? Хм. При этом их не смущала поднимающаяся волна, и то, что небо стремительно затягивали чёрно-синие грозовые тучи.

По палубе загремело, Дрозд толкнул его в бок:

— Меч вон тот бери. И топор. Лучше несколько топоров.

Глядя, с каким страхом крестьяне разбирают копья, Петька спросил Дрозда:

— Вигге, а зачем ярл это делает? Этим людям никогда не быть воинами.

Провал капюшона склонился чуть вбок:

— Видишь ли, всегда есть тень возможности. Может, эти люди захотят подороже продать свои жизни, и всё-таки кого-то заберут с собой. В худшем случае, противники хоть немного устанут, пока будут их убивать.

Петька ждал, что Дрозд снова, как в зомбятнике, напомнит, что всё вокруг — игра, но тот вместо этого спросил:

— Что у тебя с метанием?

— С борта корабля не приходилось. Но на спор с пацанами метали в цель с качелей.

— В неподвижную?

— Почему? Тоже в раскачанную, на других качелях. Не уверен, что смогу воткнуть. Но попасть смогу.

Петька ещё подумал, что с топором, летящим в лицо на такой скорости, иногда не особо существенно, какой частью он в тебя попал. Но говорить об этом не стал.

— Да ты красавец! Не зря я в тебя верил! — Дрозд подобрал последние три топора, оставшиеся на палубе, и пробормотал: — Да начнётся битва! — и Петьке показалось, что в этих словах он слышит отголоски рыка спинозавра: «Кр-р-р-расный — вкусно!»

Море из синего сделалось почти чёрным. Вздымающиеся волны впитали в себя небесную тьму, они поднимались навстречу высокими буграми, и каждый раз казалось, что корабль опрокинется и захлебнётся в этой черноте, сомнётся, как засохший листок. Но драккар упорно вползал по водяному склону, на секунду замирал в верхней точке, а потом скатывался вниз, в чёрные провалы между волнами, чтобы начать всё сначала.

Где-то у края горизонта, с нескольких сторон, грохотал гром.

Преследователи приближались стремительно, словно акулы к отбившемуся от стаи дельфину. Хирдманы Йорана спешно втягивали и укладывали вдоль бортов вёсла — и так ясно как день, что от погони не уйти, хотя бы есть надежда сохранить их в целости.

Первый полосатый драккар был на два корпуса ближе. Между ним и убегающим кораблём оставалось три вздымающихся бугра волн.

Два с половиной.

Два.

— Дурак, — едва слышно пробормотал Дрозд.