(Не) выдаваемая замуж
Шрифт:
И вот теперь, когда она отвернулась от его поцелуя, паника ворвалась в его сердце не прошенным гостем. А если он себе это все придумал? Если любовь Гульнары существует только в его голове? Он никогда не научится понимать женщин!
— Что случилось?
Гуля отвела взгляд. Ее щеки начали наливать румянцем. Да что происходит, черт возьми?!
— Понимаешь… — она говорила тихо. — Понимаешь, я не могу… Сегодня. И еще несколько дней… Нельзя.
То, что Булат в состоянии неотступающей паники все же смог разгадать ребус Гули, было самым настоящим
— Ну, ты и напугала меня!
— Чем? — абсолютно серьезно спросила Гульнара.
Булат еще раз шумно выдохнул.
— Послушай. Я твой муж, и я врач. Мне можно обо всем говорить прямо. Гуля, я серьезно. Обо всем, что связано с твоим здоровьем, говори мне прямо, пока я не начал себе сочинять ужасов.
— Ну… — пролепетала Гульнара.
— У тебя началась менструация, я правильно понял?
Она ткнулась носом ему в шею и часто закивала. Булат вздохнул, погладил Гулю по плечу. Ну и что вот с ней делать? Не ругаться же? Булат коснулся губами нежного виска.
— Вот и хорошо.
Гуля вскинула голову с его плеча и уставилась на него удивленным взглядом.
— Ты рад тому, что… что нам нельзя?
Какая же она все-таки еще девочка… Но это скорее умиляет, чем раздражает.
— Гуля, я могу спокойно обойтись несколько дней без секса. А вот то, что в твоем организме восстановилась важная функция — это очень хорошо. Как ты себя чувствуешь?
Было видно, что Гульнара еще смущается. Но она все же ответила.
— Все в порядке. Правда, сегодня в обед пришлось бежать за прокладками. Ой! — она зажала себе рукой рот.
Булат некоторое время смотрел в ее глаза поверх закрывающей нижнюю половину лица ладони. Нет, с этим надо что-то делать.
— Гуля, перестань. Я тебя очень прошу. Давай раз и навсегда договоримся, что все, что касается здоровья и самочувствия — важно и не может быть стыдно. Хорошо?
Она после паузы кивнула, опустила ладонь, а потом уже привычным движением устроилась у него под боком, немного повозилась и огорошила его вопросом.
— А ты?
— А что — я?
— Ну… У тебя есть какие-то… Ну, особенности, связанные со здоровьем? Я же… — она вздохнула. — Мы никогда ни о чем таком не говорили. Я о твоем здоровье ничего не знаю.
— Ты намекаешь на то, что я уже начинаю сыпаться?
— Нет! — Гуля даже подскочила от возмущения. — Но ты обо мне все знаешь. А я… Булат! — она толкнула его в грудь. — Что-то есть?
— Нет. Я абсолютно здоров.
Паузу, крошечную и незаметную, могло услышать только ухо влюбленной женщины.
— Ты мне врешь.
Булат свел вместе брови.
— Гуля…
— Ты не говоришь мне всей правды.
Булат не мог предположить, откуда в Гуле это взялось и почему она так упорствует. Ведь знать она не могла. Так почему же…
Ее ладони обхватили его лицо, а глаза оказались близко.
— Скажи. Пожалуйста.
Булат шумно выдохнул, отвел взгляд.
— Гуля, я уверяю тебя, что там сущая ерунда…
— Говори.
Он
— Ты можешь вздыхать и собираться с духом хоть до самой ночи. Я подожду. Я никуда не тороплюсь. Но я от тебя не отстану.
Булат все-таки рассмеялся. Маленькая упрямица. В кого, интересно?
— Ладно. Но это и правда… В общем, слушай. У меня на одной ноге началась деградация сустава.
— Что это?
— Сустав начинает разрушаться.
— Где именно? Почему? — вопросы вылетали из Гульнары с пулеметной скоростью.
— Не знаю. Даже Вадик толком не может сказать, почему. Склоняется к тому, что это генетическое. Плюс большой вес и то, что я много времени провожу на ногах.
— И… и какие перспективы? Ты… — Гульнара опустила взгляд на его ноги. — Ты…
— Я не буду одноногим пиратом, — он мягко привлек ее к себе. — Я уже все спланировал. Вадим сделает мне артропластику.
— Когда?
— Гульнара! — Булату все меньше и меньше нравился этот разговор. Ни одному нормальному мужчине не нравится, когда с ним начинают нянчиться, как с маленьким.
— Я спрашиваю — когда? Если процесс уже начался, почему ты не делаешь эту… пластику сейчас?
Ой, сколько у нас упрямства. Вся в отца.
— Я пока себя нормально чувствую. Время еще есть. После пластики я выпаду из жизни месяца на три-четыре. А у меня работа, операционный план. Незачем торопиться, если у меня ничего пока не болит, и в движении я не ограничен. А Вадик мне насует металла в ногу, буду в аэропортах звенеть. Мне это надо? Мы в отпуск на Новый год собрались, если помнишь.
— Ты хочешь довести до того, что начнешь хромать!
Булат начал разражаться всерьез.
— Я каждый год прохожу обследование. Вадим держит вопрос на контроле.
Гульнара замолчала. Потом снова повернула голову.
— Какая нога?
— Гуля!
— Если ты не ответишь на все мои вопросы, я узнаю ответы у Вадима.
— Так он тебе и скажет.
— Он мне все скажет.
Вот тебе и милая послушная девочка. Вот это Булат расслабился от последних недель самого настоящего медового месяца. А стоило бы помнить, что у этой девочки, его жены, доставало характера и упрямства, чтобы противостоять очень авторитарному отцу. А уж из мужа-то… Из мужа она веревки вьет, пора признаться. Без особого сопротивления со стороны мужа, если уж совсем честно.
Булат в очередной раз вздохнул и прижал к себе Гульнару покрепче.
— Стопа. Левая.
Гульнара вытянула ногу и погладила свой узкой изящной стопой его, большую и волосатую.
— Эта?
— Эта.
— Тебе, правда, не больно?
— Так. Давай ты еще меня будешь на всякий случай с ложечки кормить!
Она положила руку ему на грудь.
— Если надо — буду. И долго гулять мы больше не будем.
Нет, это бесполезно. Гульнару не переупрямить.
— Я подожду несколько дней. И когда тебе будет можно — я тебя накажу.